Владислав Крапивин - Бабушкин внук и его братья

— Ну, так оно и есть…

— Нельзя так. Оставайся в сказке до конца.

Ага, нельзя! А что делать, если вдруг в неподходящий момент вспоминается всякое…

Что давно от мамы и отца не было ни звонков, ни писем. Что Галина Антоновна опять не расстается с меховой шапкой, гладит ее, как кошку (Ивка сказал). Что недавно разбился самолет с семилетней американской девочкой (такой же, как Соня). Она, кроха, решила перелететь океан, установить рекорд (вместе с отцом, конечно), и они грохнулись в начале полета. Озм… Что диктор с экрана вчера опять называл цифры — сколько человек погибло в «горящих точках». «А сейчас рекламная пауза… начинка из поджаренных орешков и то-олстый слой шоколада… и столько коровьего молока, что мы сейчас замычим… му-у-у…»

— Алик…

— Ага… Демид! Ты видел, как на прошлой репетиции смотрел на меня Арунас? Он, бедный, вместе со мной мучился. И с тобой… Он будто все знает, но боится сказать. Попробуй, пусть принцем будет он!

— Арунас?

— Ну и что же, что он поменьше меня? Не так уж и меньше. А разве обязательно, чтобы принц был одного роста с принцессой?

— Дело не в росте!

— Вот именно! Дело… в душе, да? Вот он душой-то все и чувствует! Недаром же это он придумал конец сказки!

— Придумать — это одно. А вот выразить себя…

— Он выразит! Он может…

И я рассказал Демиду про виолончель.

А дальше случилось неожиданное. На следующий день виолончель появилась в театре. Конечно, не та, что в старом доме, но очень похожая. Демид попросил ее у знакомого музыканта.

Арунасу Демид сказал очень ласково, но и очень настойчиво:

— Давай попробуем, Нэлик. Не бойся… Представь, что ты в том самом доме…

И… Арунас представил.

Может, он играл не так хорошо, как там, но все-таки… все-таки эта песня опять взяла нас за живое. Всех, кто слушал.

Демид помолчал, повздыхал. Погладил плоскую лысину.

— Друг мой Арунас. Давай попробуем ту встречу с девочкой в парке. Будто ты мальчик Женька.

Арунас испуганно глянул на меня.

— Попробуй! — почти простонал я. — У меня гора с плеч…

Я правильно предчувствовал. У Арунаса все получалось как надо. И все были просто счастливы. Может быть, только кроме Вячика, который очень тайно тоже мечтал быть принцем. Мечтал, но даже под пыткой не признался бы в этом, потому что способностей к сцене у него не было вот ни настолечко. Несмотря на все заявления Демида про общую детскую талантливость.

Неделя прошла в полной радости, в ощущении, что осенняя премьера будет замечательной.

Я выбрал себе второстепенную роль трусливого пограничного стражника. Ивку назначили пажем принцессы. Вячика — помощником часового у городских ворот. Стой столбом, козыряй — и никаких проблем…

Николке досталась роль поваренка. Арбуз же от актерского дела отказался напрочь. Заявил, что ему хватает плотничьей и малярной работы. Он обивал досками обгорелый край сцены и красил выпиленные из фанеры крепостные башни и стены.

Мы пытались зазвать в театр и Динь-Дима, но он все отговаривался. Объяснял, что дома, в Соломине, мама беспокоится, если он уходит надолго. И нас к себе в Соломино никогда не звал. Мы так и не знали, где этот поселок. Может быть, между Стекловском и Соломином какая-то непонятная межпространственная граница? И Динь-Дим — наш друг из иного мира? Так я иногда думал.

Мы встречались с Динь-Димом только на нашей Дороге. Но уж там-то он оказывался обязательно — как только мы приходили к столбу с автобусной табличкой.

Правда, появляться там стали мы реже — театральные дела занимали много времени. Но Динь-Дим не обижался.

И все шло хорошо. До того пасмурного утра, когда Арунас вдруг не пришел на репетицию.

Раньше такого с ним не случалось.

Ивка, я и Вячик побежали к Геннадию Марковичу.

Старик встретил нас бодро, но мы увидели сразу, что бодрость эта не настоящая. Он слишком суетился.

— А, прискакали! Ничего страшного, жаль только, что опоздали… Увезли Арунаса…

«Что с ним?» — ахнул я про себя. Ивка тоже испугался:

— В больницу?

Сами виноваты! Затянули это дело. Ведь Ивкина мама и ее знакомая, врач, давно уговаривали Арунаса лечь в детскую больницу на обследование. На две недели. Но он отбрыкивался, как мог. Все «потом» да «потом». Не хотелось ему даже на короткий срок расставаться с нами. И с Дорогой. А затем еще и роль принца ему досталась. Не прерывать же репетиции! А здоровье-то никудышное. Вот и достукались…

Но Геннадий Маркович всплеснул руками: