Николай Дубов - На краю земли

Я забрался на печь и решил совсем не спать, потому что куда же это годится, если с самого начала опаздывать! Чтобы не заснуть, я долго смотрел на лампу, но глаза начали слипаться, и мне приходилось открывать их все шире.

— Ты чего таращишься? — спросила мать. — Спать надо.

На теплой печке бороться с дремотой было совсем невозможно, я ничего не мог уже поделать и сразу заснул.

Я соскочил с печи весь в поту. В избе было темно, тихо, и мне показалось, что я безнадежно опоздал. Спичек я не нашел и осторожно полез на лавку, чтобы на ощупь определить положение стрелок на ходиках. Едва я дотянулся до часов, как лавка покачнулась и с грохотом повалилась на пол. Соня перепугалась, заплакала. Отец вскочил, зажег спичку:

— Чего ты лазишь?

— Мне показалось… часы стали…

— Иди на свое место и спи!.. Не опоздаешь.

Наконец окна посерели, и в избе уже можно было различить стол и табуретки; только стены еще оставались черными. Я тихонько оделся, слез с печи и, схватив мешок, хотел было выскользнуть из избы, как проснулась мать:

— Куда ты в такую рань собрался? Куры спят, а он уже приладится уходить!

— Да ведь то куры, мам, им в экспедицию не нужно…

— Поешь, тогда пойдешь. А то вовсе не пущу!

Все в это утро делалось страшно медленно, как в кино, когда механик нехотя вертит ручку передвижки. Мать очень долго умывалась, причесывалась и вздыхала, потом взяла подойник и неторопливо пошла во двор. На ходиках уже ясно было видно — четыре часа. Времени оставалось в обрез, а отец все еще не просыпался, и мать должна чего-то варить… Я сбегал по воду, принес дров, наколол лучину, поминутно оглядываясь на часы. Теперь мне казалось, что они идут слишком быстро, каждым взмахом маятника подталкивая меня к опозданию… Наконец поднялся отец, мать приготовила завтрак. Давясь и обжигаясь, я проглотил его и выскочил из-за стола:

— Я пошел.

— Постой! — сказал отец. — Ну-ка, покажи свой мешок… Так и есть… Кто же так укладывает — кружку и сухари вниз, а белье сверху? Кружка тебе горб набьет, а сухари перетрутся в крошки. Смотри, как надо.

Он вынул все из мешка и уложил заново: мягкое и что не скоро понадобится — вниз, а сверху кружку, сухари, ложку и все такое. Потом полез в укладку, и, когда выпрямился, я дрогнул от восторга: в руках у него была полевая сумка с вделанным в нее компасом!

— На, путешественник. Только гляди — я на войне сберег, береги и ты.

В сумке лежала толстая клеенчатая тетрадь, а в маленьких кармашках торчали очиненные карандаши. Одна стенка у сумки была прозрачная и гладкая, как лакированная. И самое главное — был компас, настоящий, сверкающий медью компас!..

Я надел вещевой мешок, повесил сумку через плечо.

— Смотри не озоруй… и держись как мужчина. Понятно?.. Попрощайся с матерью и беги — я вижу, у тебя ноги на месте не стоят.

Мать поцеловала меня. Я чмокнул ее куда-то за ухом, оглянулся на часы и, охнув от ужаса — половина шестого! — вылетел из избы. Я несся по улице, как будто за мной гнались все деревенские собаки, но все-таки опоздал: Генька и Пашка были на месте. Их окружали ребята, которые уже знали о том, что нас берет с собой дядя Миша. Генька был серьезный, озабоченный, а Пашка пыхтел и отдувался — он приволок такой мешок, что впору было нести двоим.

— Чего ты натолкал туда?

— Чего надо, то и натолкал… Мало ли что может понадобиться! Хватились — ни у кого нет, а у меня есть!

— А тащить его как?..

Катеринка позвала нас в избу. Пашка не успел надеть мешок на плечи и понес его в обнимку, покраснев от натуги.

— Ого! — Дядя Миша поднялся из-за стола. — Вот это снаряжение! Вы, я вижу, готовы к походу, но прежде проведем небольшую проверку. Садитесь.

Мы сели у стола, а ребятишки, оставшиеся на улице, прилипли к окнам.

— Куда и зачем мы идем?

— Искать! — выпалила Катеринка.

— Что?

— Изумруды.

— А по-моему, — сказал Пашка, — чего найдем, то и наше.

— Так только вчерашний день ищут. Уточним задачу. Вот карта нашего района. — Дядя Миша расстелил на столе большую карту. — Вот деревня, и вот течет Тыжа.

На карте вилась тонкая голубоватая змейка, а вокруг все было залито коричневой краской.

— Дело в том, что масштаб карты очень маленький, она стара и в некоторых случаях неверна. Особенно доверять ей нельзя, и мы в известной степени можем считать, что перед нами, как говорят географы, «белое пятно», то есть: неисследованная область. Наша задача — исследовать ее.