Виктор Баныкин - Бедовый мальчишка

— Маришка, Женька! — придя в себя, закричал истошным голосом Костик. — Бегите домой! Буран с привязи сорвался!

А в следующую минуту какая-то властная сила подтолкнула Костика в спину, и он тоже бросился со всех ног удирать от страшного Бурана.

Тоненько и протяжно блея, козел топнул ногой и побежал вслед за Костиком.

Маришка первой достигла ворот детсада. А вот толстушка Женька споткнулась о кирпич, валявшийся на дороге, и растянулась, задрав кверху ноги.

— Вставай, Женька! Беги, Женька! — кричал Костик, прибавляя шаг. — Беги, толстая размазня!

Но Женька и не думала вставать. Она валялась поперек дороги и ревела, ревела густым басом. Так же басом, наверно, ревет и Маришка, когда ее обидят.

«Ну и тумба! — раздосадованно думал Костик, подбегая к калитке бабушкиной дачи. Еще три-четыре шага, и он будет вне опасности. — А Маришка… тоже мне… сама спряталась, а сестренку бросила».

Вдруг Костик остановился и принялся сдирать с себя прилипшую к мокрой спине майку. Когда же он повернулся лицом к Бурану, тот был совсем рядом.

Стиснув зубы, Костик, не колеблясь, шагнул навстречу козлу. Шагнул и с размаху хлестнул его по морде майкой.

— Вот тебе, вот тебе! — приговаривал Костик, хлеща Бурана наотмашь.

Козел встал как вкопанный, пригнув к земле голову. А Костик не мог остановиться и все хлестал и хлестал Бурана по морде.

И тут на выручку Костику примчалась откуда-то Белка — белая собачонка с черным ремешком вдоль спины. Лая звонко, без передышки, она бросилась на козла сзади, хватая его за ноги. Вырвала клок свалявшейся грязной шерсти, чихнула и опять, изловчившись, цапнула за ляжку ненавистного Бурана.

Буран жалобно заблеял, трусливо отбежал в сторону. Но смелая Белка не отставала от козла. И Буран, мотая длинной бородищей, затрусил к своему двору.

— Ату его, ату! — уже вопил старик Джамбул, показываясь в распахнутой настежь калитке. Джамбул впопыхах забыл нахлобучить на сверкающую шишковатую голову свою любимую форменную фуражку с почерневшим «крабом», и Костик не сразу узнал бывалого капитана.

— Ах, налетный! Ах, распроклятый! — сокрушался старик, застегивая на груди ворот нательной рубашки. — И прилег-то всего-навсего на часок, а этот бес… нате вам — веревку успел перегрызть!

Когда Буран пробегал мимо хозяина, тот вытянул его вдоль спины кнутом.

Костик перекинул через плечо майку и медленно побрел домой. На улице уже не было ни Женьки, ни Маришки.

Вдруг кто-то горячим шершавым языком лизнул Костику руку.

— Это ты, Белка? — спросил Костик, глядя на закрытые наглухо детсадовские ворота.

Белка забежала вперед и, подпрыгнув, лизнула Костика в подбородок.

Хватит! — стараясь казаться сердитым, сказал Костик. А самому хотелось ох, как хотелось, чтобы собака еще раз подпрыгнула и чмокнула его прямо в губы.

После утренней зарядки и упражнений на турнике Тимка — длинный, худущий — не спеша прохаживался минут пять по дорожке. Прохаживался от калитки до тополей у оврага, то поднимая вверх руки, то опуская их чуть ли не до земли. А потом пригибая черную курчавую голову, нырял в крошечную купалку. Раздевался, повертывал колесико душа до упора и сразу же вставал под сильные хлесткие струи студеной, обжигающе-студеной воды.

Остановившись напротив душевой с раскрытой дверью Костик только поеживался. От Тимкиного тела, упруго-резинового, жилистого, покрывшегося гусиными мурашками, курился парок. Когда брызги, сверкающие, тяжелые долетали до Костика, он пятился от душевой, кричал брату:

— Тимка! Ну, хватит! Обледенеешь!

А Тимке было нипочем! Он лишь покрякивал от удовольствия, растирая ладонями порозовевшую грудь.

Выходя из купалки и улыбаясь солнышку, Тимка показывал всему свету ослепительно белые влажные зубы:

— Ну, а ты, неженка, все с духом не соберешься?

Хватал Костика под мышки, поднимал высоко над головой. От Тимки хорошо пахло речной прохладой, парным молоком и загорелой кожей.

— Тимк, а я же днем купаюсь! — кричал сверху Костик. — Купаюсь пять… сто раз! Вот сколько!

— Потеха! — смеялся брат. — Днем вода — кипяток. А ты вот с утра начинай!

Тимка ставил Костика на землю и глядел ему в глаза — светло-карие, с черными замаслившимися зрачками.

Костик надувал губы и тянул:

— А на Волгу?.. Когда же мы на Волгу пойдем?

— На Волгу? — переспрашивал Тимка. — Начнешь по утрам зарядкой заниматься да душ принимать — сразу же и отправимся!