Стеван Булайич - Ребята с Вербной реки

— Нет, но без пороха не обойтись, — уверенно ответил Охотник за Ягуарами.

— Ладно, мы потом об этом подумаем, — вмешался Мича. Он отлично знал, что, оказавшись в центре внимания, Боца поддавался своей обычной слабости: он всё страшно преувеличивал и в своих фантастических планах готов был перевернуть всё вверх дном. Мича продолжал: — А что ещё тебе надо?

— Что ещё? Хм… ну, скажем, будет не слишком роскошно, если ты до пятницы дашь мне под начало двоих черноногих, лучше всего Циго и Срджу.

— Бери их. Скажи, что это мой приказ.

Сталкиваясь друг с другом в полутёмной комнате, трое черноногих поднялись, потому что звонок торопливо возвещал о следующем уроке.

— Это тайна только для посвящённых! — строго заметил Мича.

Вместо ответа Пирго и Боца сжали пальцы Вождя. Но Мича ещё не кончил:

— Всей этой операции, которой будет непосредственно руководить Охотник за Ягуарами, надо дать кодовое название. Что вы предлагаете?

Пирго не успел и рта открыть, как Боца произнёс, едва шевеля своим многострадальным языком:

— Лучше всего назвать её «Водородная».

— Идёт! — одновременно подхватили Мича и Пирго. — Если у Езы «атомное» оружие, у нас будет «водородное».

Военный план был готов. Осталось лишь претворить его в жизнь.

Знаете ли вы, чего иногда стоит претворить в жизнь задуманное?

Сколько огромных утёсов и подводных скал надо преодолеть, пока слово превратится в дело.

Знаете? Что-то вы уж слишком долго думаете!

Ну ладно! Поищем ответ в следующих главах этой книги, потому что сейчас уже нет времени: звонок звенит всё громче, заливается, вопит, призывая воинов племени черноногих на урок математики.

Город далеко — на другом краю долины. Над ним дым из фабричных труб и печей. Едва-едва доносится из города утренний гомон, глухое гудение трамваев и автомобилей. Приглушённое пение моторных пил на отдалённой лесопилке напоминает стрекотание сверчка. Город вступает в новый день.

А в Доме и около него всё ещё спокойно, всё объято сном.

Но и здесь постепенно пробуждается жизнь: в лесочке за Домом проснулся дятел и куёт, как говорится, железо, пока горячо. На Куньей Горке пронзительно заверещала сойка. Вниз по течению пронеслась над рекой стая диких уток и исчезла в лёгком тумане. Во дворе Дома всполошился бесхвостый петух. Он вытянул шею, оглядел небо и пугливым криком напомнил курам: «Берегитесь! Ястреб недалеко!»

И ещё кое-кто не спит в Доме. В крайнем окне девчачьей спальни что-то белеет. Белеет широкая ночная рубашка, и в ней — Лена. А может, и не Лена. Как тут разберёшься, рубашка такая широкая, что кажется, будто девочка спряталась в ней. Видны только прядь волос и рука с карандашом. Девочка прислонилась к косяку окна и пишет стихи. Пишет, пишет… Вот она подняла голову — это и в самом деле Лена! Задумчиво смотрит куда-то за реку, хмурит лоб, ищет рифму — и опять принимается писать.

Трудно узнать, о чём она пишет. Может быть, её лира воспевает этот душистый синеватый рассвет, или пробуждающийся город, или какое-то особое чувство? Об этом знает только она сама. Она и, смотрите, сохраните тайну, её лучшая подружка Мина. Спросим Мину? Вряд ли из неё удастся что-нибудь вытянуть, она-то ведь ещё спит.

Ну ладно, оставим Лену в покое. Она творит, ей нужна тишина.

Поднимемся этажом выше и попытаемся найти Охотника на Ягуаров и его соратников. Посмотрим, что они делают, когда спят.

Как же, спят они!

Три кровати пусты. А где мальчишки, знают только они сами. Как они выбрались из спальни, как обманули дежурного воспитателя и удрали туда, куда собирались, — это длинная история. Но, верно, они где-то недалеко. Да вот же они!

…Тссс!

Ти-хо! Ти-ше!

По жёлтой дороге, ведущей из города к Дому, едет верхом охотник на Ягуаров, едет на самой настоящей лошади…

За ним устало ковыляют Циго и Срджа. Тройка возвращается с особого тайного задания. По тому, как поникла голова Срджи с огромными оттопыренными ушами, нетрудно сделать вывод, что они не нашли того, что искали. Они встали до зари, до рассвета, чтобы поискать на городской свалке подходящую трубу для своего «водородного» оружия. Что касается трубы, мы должны сознаться, тройка возвращается с пустыми руками. Но… вы только взгляните на Боцу. Посмотрите на эту воинственную осанку, на гордо выпяченную грудь прирождённого кавалериста, на надменное выражение лица лихого джигита!

Боца на коне! Он едет верхом! Он пришпоривает конягу голыми пятками и кричит: