Владислав Крапивин: Колыбельная для брата. Повесть

- Разве с хромотой нельзя быть оператором?

- Может, и нельзя. Оператор - профессия подвижная. А может быть, можно, да не сумел. Наверно, были причины… А снимает он хорошо. Талантливо.

- Сегодня меня на улице снял. Так и познакомились…

Папа, он с ребятами парусник строит, под старину. Из шлюпки переделывает… Он меня в команду берет…

Отец оживился:

- Кошкарев судно строит? Вот не подумал бы! Я считал, что он весь в кинофотозаботах. Ай да Тамерлан!

- Почему Тамерлан?

- Так его иногда именуют. Помнишь, был хромой завоеватель - «Гроза Вселенной»?

- Помню. А Гена-то почему гроза?

- Он редактор «Комсомольского прожектора». И не приведи господь попасть под объектив с чем-нибудь таким… отрицательным. Недавно выпуск сделал про захламленность в цехах. Потом партком заседал…

- Ему попало? - встревожился Кирилл.

- Если бы ему… - с хмурой усмешкой сказал отец.

- Ну… значит, он справедливый выпуск сделал? - как можно деликатнее спросил Кирилл.

Отец вздохнул:

- Может, и справедливый… со своей точки зрения. Только ведь захламленность не от хорошей жизни была, есть масса причин… А впрочем, дело уже прошлое. Как говорится, все к лучшему.

- Ты на него злишься? - прямо спросил Кирилл.

Отец засмеялся.

- Мало ли на кого разозлишься в горячке… Ты что, уже влюбился в него?

Кирилл ответил уклончиво:

- Я в «Капитана Гранта» влюбился. Так парусник называется.

Отец серьезно сказал:

- Ты не сомневайся, Кошкарев - парень честный. Только вспыльчивый чересчур, сердитый.

Кириллу Дед вовсе не казался вспыльчивым и сердитым. Даже если ребята вместо дела устраивали возню, Дед не ругался и не покрикивал, а только укоризненно смотрел и брался за работу сам. Словно говорил: «Ну вы как хотите, а я считаю, что мы собрались не дурака валять». Иногда это помогало.

После работы, когда все расходились, Кирилл, бывало, оставался с Дедом. Они гасили печку, чтобы не случилось ночью пожара, подбирали с пола забытые инструменты. Потом садились на скамью перед недостроенным корпусом парусника и молчали. Кирилл мысленно дорисовывал корабль: узорную кормовую надстройку, белую рубку с точеными перильцами, поднявшиеся мачты, ванты, паруса… Гафельный кеч «Капитан Грант» обещал быть красивым, как хорошая песня. Может быть, это неточное сравнение, но другого Кирилл не мог придумать. И когда Кирилл представлял, как вырастает корабль, он словно сочинял эту песню.

У Деда, видимо, были похожие мысли. Однажды он сказал:

- Еще зима, снег кругом, а ведь все равно будет лето. И поплывем… Вот закрою глаза - и сразу вижу, как паруса отражаются в синей воде…

Кирилл придвинулся к Деду и кивнул.

- А ты немногословен, мой юный друг, - сказал Дед. - В первый день ты мне показался как-то… ну…

Кирилл улыбнулся:

- Нахальнее, да?

Дед виновато развел руками. Кирилл сказал:

- Сам не знаю, что на меня тогда нашло… Вообще-то я довольно тихий и примерный, - добавил он с еле заметной насмешкой.

- Это в школе так говорят?

- Везде… Я до третьего класса вообще мало говорил, я заикался.

- Сейчас незаметно…

- Прошло… Я петь полюбил, тогда это и кончилось. Меня учительница Зоя Алексеевна к пению приучила.

- И сейчас поешь?

- В школьном хоре. Только мне там не нравится. Туда многих без всякого согласия посылают, это плохо. Зачем, если не хочется петь?

- Но тебе-то хочется?

Кирилл мотнул головой:

- Нет, мне там тоже не нравится. Руководитель новый появился, крикливый какой-то… И песенки все детские… Я бы ушел…

- А почему не уйдешь? Спорить не хочешь?

Дед спросил это без насмешки - серьезно и по-хорошему. Кирилл почувствовал, как защипало в глазах, и хмуро признался:

- У меня какое-то свойство дурацкое. Сам не знаю почему… Вот увижу что-нибудь несправедливое, начну спорить - и вдруг слезы.

Дед понимающе кивнул:

- Это бывает иногда…

- У меня не иногда, а каждый раз… Сейчас даже больше, чем раньше, - сердито сказал Кирилл и переглотнул. - Ты никому не говори… Может, я больной?

Дед засмеялся и положил свою ладонь Кириллу на затылок:

- Что ты, Кир… Твоей беде помочь совсем легко.

Кирилл удивленно поднял повлажневшие глаза.

Дед глянул в эти глаза и доверительно произнес:

- Как в горле заскребет, вспомни зеленого павиана Джимми.

- Какого павиана? - очень удивился Кирилл.

- Я же говорю: зеленого. Сразу представь себе зеленого павиана Джимми, и все пройдет… Это меня в детстве дядюшка научил. Здорово помогает, честное слово.