Эрвин Штриттматтер - Тинко

— Дело-то в том, — говорит дедушка и чешет в затылке, — что огольцы не желают больше играть друг с дружкой.

— Чего, чего они не желают? — И Лысый черт смотрит сперва на меня, потом на Фрица. — Ну, кто из вас сильней?

Фриц только ухмыляется, его большие зубы так и блестят. Я не знаю, что мне делать. Вдруг я хватаю дедушкин стакан и опрокидываю его себе внутрь.

— Ну и ну! Вот это да! — похваливает меня Лысый черт. (Дедушка ерзает на стуле и подкручивает усы.) — Неужто он и в остальном такой крепыш? А, Краске? — спрашивает Лысый черт и подходит ко мне.

Он хочет пощупать мои руки. Я отступаю. А дедушка расселся, будто он пришел сюда продавать бычка, и кричит:

— Стой, стой, Тинко!.. Вы его пощупайте, хозяин. Попробуйте, есть у него сила или нет. Дед да бабка у него неплохих кровей.

Лысый черт загоняет меня в самый угол возле двери, щупает мои руки и ноги:

— Есть, есть у него силенка! Что верно, то верно. Ну, а что ты поставишь, ежели мой его все-таки на обе лопатки положит? А, Краске-хозяин?

«Краске-хозяин» — слаще музыки для нашего дедушки. Он усаживается, будто в церкви.

— Хватайте друг дружку! — подзуживает нас Лысый черт. — Лупите! Все равно одному внизу лежать. Это так уж заведено: кто-то всегда внизу! Поколоти́те, отлупцуйте друг дружку — вот все и пройдет, и снова дружба навеки.

Фриц снимает второй чулок, засучивает рукава. Дедушка кивает мне.

— Предупреждаю вас, хозяин: мой Тинко полмешка картошки поднимает. Клянусь вам, полмешка… Давай куртку сюда, внучек, давай ее мне…

Я не отдаю дедушке курточку. Я нажимаю на ручку: дверь открывается, и я бегу прочь.

— Ах ты, разбойник! Куда это ты? — кричит мне вслед дедушка, вскочив со стула.

Но меня ему не догнать! Я уже на крыльце, спрыгиваю вниз и без оглядки несусь домой.

Ночью дедушка возвращается с песнями:

Значит, его дружба с Кимпелем снова налажена. Дедушка валится на кровать. Я притворяюсь, что сплю. Дедушка таращит на меня глаза:

— Так вот ты где! Сколько ж ты стаканчиков водки выпил? У Кимпеля глаза на лоб вылезли от зависти! Гм! Глянь-ка, а теперь спит, как сурок. В балансе оно что?

И снова дедушка затягивает песню:

Бабушка просыпается:

— Батюшки мои! Да что ж это со стариком моим? Да разве можно людей пугать такими грешными песнями?

снова поет дедушка. Но ему не хватает воздуха. Последние слова он уже говорит. Наконец дедушка гасит свет и зарывается в подушку. От него так и разит перегаром. Я отворачиваюсь.

Но дружба с Лысым чертом хоть и налажена, да, видно, не совсем. Дедушкина ложь торчит в ней, будто шип. И, конечно же, я виноват, что в дружбе появилась новая трещина.

— Жалко тебе было вчера вечером подраться?

— Жалко.

— Что? Ишь ты, еще учить меня вздумал! Я тебе покажу, как надо себя вести в приличном доме!

— Да ты спятил, старый! — вмешивается бабушка. — Нешто хорошо в гостях драться?

— Заткнись! Ничего ты не понимаешь! Делай свое дело. В балансе оно что получается? Иной раз и под себя сходишь ради приличия.

— Дедушка, я бы Фрицу рубаху разорвал.

— Да почему не разорвал-то?

— Не хотел, чтоб мне потом говорили, будто я во всем виноват.

— Что, что?

— Ты же сам говорил: у таких людей, когда что случается, всегда надо прикинуться, будто ты во всем виноват. Ты говорил: так оно приличней получается.

— Да вчера-то ничего не случилось, дурья башка! — кричит дедушка, бегая взад-вперед по комнате.

— А вот и случилось бы: я бы Фрицу рубаху разорвал.

— Да вы поглядите только, разбойник какой! — восклицает дедушка и хватает полено.

Дверь захлопывается. Полено с грохотом ударяется об нее. Я уже во дворе.

…Нет, не хочу я больше спать с дедушкой! Прошлой осенью я все боялся нашего солдата. Я даже не хотел оставаться с ним в одной комнате. А наш солдат мне ничего плохого не сделал. Он меня только один раз потряс немного за руку, когда рассада в парничке погибла. Но я и сейчас не хочу спать у нашего солдата. Нет, не хочу! Я хочу быть один, когда просыпаюсь и когда засыпаю.

— Бабушка, постели мне сегодня в чулане на чердаке.

— Как же так? Ты разве не хочешь больше спать с дедушкой?

— Не хочу, бабушка.

— Ну, как знаешь! Но там ведь у нас света нету, Тинко!

— Я свечку возьму, бабушка.

— А ты дом не спалишь?

— Нет, бабушка, я дом не спалю.