Валентин Рыбин - Берег загадок

— Садитесь, ребята!

Тотчас все заняли места на отполированной скамейке: Генка и Бяшим по бокам, Аннагозелька в середине, а Довран сел рядом с отцом. Еще мгновенье, бакенщик включил зажигание, и катер, пофыркав, словно застоявшаяся лошадь, мерно рокоча, поплыл из лагуны к середине реки.

Волны на быстрине были крутые и пенистые. Они то горбились, вздымая переднюю часть катера, то проседали, образуя водовороты, в которых бурлила мутная коричневая вода, словно кофе в огромной чашке. Прямо-таки не вода, а растворенный ил, смешанный с щепьем, листьями, корягами, дохлыми насекомыми. Генка свесил руку за борт и вместе с водой зацепил в ладошку зеленого жука.

— Долетался,— изрек с сожалением Генка. — По-моему, это майский жук. — И сунул жука за шиворот Аннагозели.

Девочка взвизгнула, обозвала Генку ненормальным и выбросила жука за борт. Довран со знанием дела сказал:

— Этих жуков сомы глотают, вот они и падают в реку.

Ребята озорно засмеялись. Бяшим сказал:

— Вах, можно подумать, жуки считают за счастье упасть в реку и попасть рыбе в рот.

Клычдурды-ага, занятый управлением катера, не обращал внимания на детей. Вот он повернул руль, и БМК, раскачиваясь, вошёл в небольшую лагуну. Как только катер ткнулся носом в песчаный берег, Довран первым выпрыгнул на сушу, схватил чалку и привязал ее к саксаулу, под которым валялась консервная банка с засохшей глиной и обрывки газет.

— Э, да здесь уже кто-то побывал! — воскликнул Генка радостно, словно открыл Америку.

— Здесь неделю назад был я сам,— пояснил Клычдурды-ага, вылезая из катера с брезентовой сумкой. — Это мое любимое место. Здесь хорошо ловятся сомы. Сейчас мы поставим приманку, а завтра снова приедем сюда за сомом. Давай, сынок, бери наживку, — велел он Доврану.

Довран тотчас извлек из сумки бичеву толщиной в палец, на конце которой сидел огромный стальной крючок и насадил на него кусок мяса. Клычдурды-ага тем временем привязал другой конец бичевы к саксаулу, затем бросил крючок с наживой в омут, в котором большими кругами ходила вода.

— Вот так, — сказал удовлетворенно бакенщик. — Завтра, если будет аллаху угодно, мы отведаем с вами свежей сомятины. А сейчас давайте отправимся в обратный путь, чтобы не вспугнуть сема. Он, старый шайтан, пока мы тут возимся, под корягой лежит...

— Ой, посмотрите, опять сорока! — вскрикнул удивленно Бяшим. — Откуда она взялась? Она так и летает за нами. Куда мы — туда и она!

Все оглянулись и увидели на соседнем саксауле белобокую птицу. Вещунья, словно ей смазали гузку горчицей, прыгала с ветки на ветку и стрекотала истошным голосом.

— Наверное, опять аждарха на твоего падишаха напал, — предположила Аннагозелы

— А падишах послал к тебе за помощью эту лазутчицу,— добавил Генка.

Дорван насторожился, соображая — что делать: бежать к барже или не надо, и в это время донесся собачий лай. Еще мгновение, и к берегу реки выбежал пес-спаниель.

— Ба, да это же Глупыш! — вскрикнул Генка. — Это пес нашего завхоза Абдуллы. Иди ко мне, Глупыш. Иди, иди...

Вислоухий спаниель, вильнул обрубком хвоста и подбежал к ребятам. Он поскулил, обнюхивая каждого, в том числе и Клычдурды-агу, и повернул морду в ту сторону, откуда должен был появиться его хозяин. Вскоре к берегу вышел Абдулла. Он был, как всегда, в тельпеке и старом, видавшим виды халате, а на ногах резиновые сапоги. Увидев свою собаку около людей, Абдулла скривил рот и смачно выругался:

— Проклятый дармоед, а ну иди сюда! Так и всадил бы в тебя заряд, — Абдулла снял с плеча двухстволку. — Надо уток из воды таскать, а он за детьми бегает. Как увидит пионеров — так сразу к ним.

— Не ругайте его, — сказал Клычдурды-ага. — Это добрый пес, сразу видно. Да и зачем вам утки? Здесь у нас места заповедные — стрелять в дичь нельзя. Законом запрещено.

— Хай, уважаемый, — тоскливо улыбнулся Абдулла. — Да я разве стреляю. Просто балуюсь от скуки. Так, выйдешь от скуки на часок-другой — прихлопнешь пару уток. Но опять же — для кого? Сам я, можно сказать, не ем утиного мяса. Поварам на кухню отдаю, а они детям утиный гуляш приготовляют. Иное дело — фазан. Этого я сам на вертеле поджариваю. Но фазаны совсем не встречаются, все перевелись.

— Постреляли всех, — угрюмо отозвался Клычдурды-ага, оглядывая Абдуллу. — Вот такие, как вы... Приезжают сюда, то же от скуки, набивают мешки дичью. Закона для них не существует.

— Дорогой товарищ, да я же говорю, что не ради себя стараюсь! — внушительно заговорил Абдулла. — О детях я забочусь. Мы с вами, дорогой товарищ, еще можем обойтись без курятины или утятины, а эти мопсики не обойдутся. — Абдулла повел подбородком в сторону стоявших рядом ребятишек.