Любовь Воронкова - Волшебный берег

— Чего под ногами путаешься, — сердито спросила бабушка Марфа, — чего ещё устроил? Говори!

Дед-Мороз поднялся над сугробом:

— Просто сел отдохнуть, и всё. И ничего не устроил. А ты идёшь, под ноги не смотришь. Вот на бороду мне наступила.

Дед сделал вид, что очень обиделся, отвернулся, подобрал бороду и ушёл в чащу.

— А ведь лукавит Старый, — сказала бабушка Марфа. — Если не успел какой беды сделать, то всё-таки что-то задумал.

Она пошла следом за Дедом-Морозом. А старик будто того и хотел. И не останавливался, и далеко не уходил.

Лёня и Аринка еле поспевали за бабушкой Марфой.

— Гляди-ка, овраг! — крикнул Лёня. — Да какой глубокий!

Он выбежал вперёд к самому краю оврага, встал на круглую снеговую кочку. И вдруг эта кочка поехала-покатилась вниз по крутому склону. И Лёня покатился. Вокруг него поднялась пурга — и Лёня ничего не видит, и Лёню бабушка с Аринкой не видят.

— Ай! Ай! — сразу начала кричать Аринка. — Лёня в снегу утонул!..

— Так вот что Старый подстроил, — сказала бабушка Марфа с досадой, — и думает, очень хорошо!

— Хе-хе-хе!.. — засмеялся в ответ Дед-Мороз. Слышно было, что он очень радуется: подстроил-таки бабушке Марфе каверзу!

Бабушка Марфа тихонько пошла вниз, в овраг.

Аринка тоже стала спускаться следом. Она изо всех сил держалась за бабушкину шубу, чтобы не поскользнуться, а сама чуть не плакала. Лёни было и не видно и не слышно. Наверно, погиб совсем!..

А Лёня выкарабкался из сугроба, протёр от снега глаза. Где он? Да просто сидит на дне глубокого оврага, на большом снежном бугре. Над ним свесилась огромная старая ёлка… Поглядел наверх, а там далеко-далеко вверху висит Месяц и глядит на него одним глазком. Месяц уже не улыбался, он заглядывал в овраг — что там с Лёней стало?

— Алёшенька, не бойся, — послышался бабушкин голос издалека, — мы к тебе идём!

— Я не боюсь! — крикнул в ответ Лёня. — Я бы и сам вылез, да не знаю куда лезть!

— Не бойся! — услышал он дрожащий Аринкин голосок. — Мы идём к тебе!

— Я не боюсь! — опять крикнул Лёня.

Но тут он услышал чей-то глубокий вздох под самым сугробом, на котором сидел.

— Ой, кто это?.. — прошептал он. Со страху у него пропал голос.

— Ау, Алёшенька! — позвала его бабушка. — Где ты?

«Здесь!» — хотел крикнуть Лёня, но только пошевелил губами, потому что под сугробом кто-то опять вздохнул и даже застонал тихонько. Лёня хотел вскочить, но так испугался, что и шевельнуться не смог.

— Лёня, где ты?! — закричала Аринка уже со слезами. — Лёня, где ты?!

И тут Лёня увидел бабушку. Она раздвинула еловые ветки и глядела на него сверху с горы.

— Ты что же не откликаешься? — сказала она. — Разве не слышишь, как мы тебя зовём?

— Тише, бабушка… — еле вымолвил Лёня. — Прислушайся… стонет кто-то… охает!

Бабушка Марфа стала прислушиваться. Но Аринка увидела Лёню, обрадовалась:

— Вот он, бабушка Марфа! Вот! Живой!..

— Погоди, погоди, — сказала бабушка Марфа. — Ну-ка, давайте все вместе слушать, кто там охает.

Они затихли все трое и стали слушать. И услышали.

— Ох-ох!.. — простонал кто-то. — Дышать нечем, совсем дышать нечем!..

Бабушка всплеснула руками:

— Да ведь это Медведь! Ведь это Мишку в берлоге снегом завалило. Вставай скорей, Алёшенька, давай ему окошко прокопаем!..

Лёня и Аринка принялись руками разгребать снег. А бабушка начала работать своей клюкой, да так ловко, будто не клюка была у неё в руках, а хорошая лопата. Разгребли сугроб, добрались до самой берлоги. Сделали Медведю маленькое окошечко, и оттуда сразу пошёл тёплый пар.

— Ну как, дышишь? — спросила бабушка Марфа.

— Дышу… — послышался из берлоги сонный медвежий голос.

— А чего проснулся?

— Страшный сон приснился… Будто меня поймали… И мешок на голову надели…

— Ну спи, спи, — сказала бабушка Марфа ласково, — никто тебя не поймал, спи спокойно до самой весны. Я ещё приду, тебя проведаю. А то как бы тебе опять страшный сон не приснился.

— Сплю… — ответил Медведь.

И тут же легонько захрапел.

— Пойдёмте, ребята, — сказала бабушка Марфа вполголоса. — Не шумите, пускай спит. Медведя нельзя будить среди зимы. Не то пойдёт по лесу шататься, голодный, а от голода злой. И ему и людям от этого добра не будет.

— Бабушка, а почему он в сугроб залез? — шёпотом спросила Аринка.

— Спать улёгся на зиму, — ответила бабушка Марфа. — Постелил себе листьев, веток помягче, да и спит.

— А что же он там ест?

— Ничего не ест. Нагулял жиру с осени — тем и жив. Да и что ему зимой в лесу есть? Ни ягод, ни мёду, ни сладких кореньев. Пропал бы с голоду. А так он лежит и спит. А кто спит, тот есть не хочет.