Дина Сабитова - Где нет зимы

Мира дарит Паше папку, в которой она начала собирать Тирсовский архив. Она нашла фотографию Тирсова в сборнике, посвященном истории университета, отсканировала ее и напечатала. Тирсов — серьезный, в очках и с бородкой. Паша наверняка будет всматриваться — что в нем от прадеда. В папке есть еще библиография тирсовских статей, которые Паша сможет прочитать в университетской библиотеке. Ну и еще она дарит Паше теплый свитер. Мишка получит от нее конструктор, а Гуль — игрушечный, но вполне работающий микроскоп. Розового цвета в розовом чемоданчике. Мира долго разведывала у Мишки, чего хочет Гуль, а у Гуль — какой именно набор нравится Мишке. Надеется, что поняла все правильно.

К Мире пришла подруга, и Мира рассказывает ей, что дети найдут под елкой еще два подарка. Из Турции прилетела огромная кукла, а из Красноярска… из Красноярска пригнел перевод. «Купите моему сыну что посчитаете нужным», — написал Алексашин.

— Я купила Паше от отца большую коробку пастели, — говорит Мира подруге.

Подруге, кажется, охота внушить Мире, что та совершила подвиг, а заодно и выпытать у нее: ну как, тяжело? очень тяжело?

Но Мира режет шарлотку и говорит совсем про другое.

— Вот ни тот, ни другой папочка не понимает, что эти двое — семья. Каждый видит только своего ребенка. Хотя… правильно, конечно.

— Ой, ну ты все же героиня! — удается наконец подруге вставить давно приготовленную реплику. — Трудно, да?

— Я тебя умоляю! — Мира со звоном бросает на стол нож. — Я тебя умоляю, какой, к черту, героизм? У меня что, был выбор?

— Ну как? — теряется подруга. — Ты же могла их не брать?

— И как не брать? Или одну взять, а Пашку там оставить, да?

— Ты, конечно, их любишь, да?

Мира смотрит на подругу непонятным взглядом.

— Видишь, дело в чем… Хорошие они ребята, да. Только я тут — все время как в гостях. И дети у меня — вот будто пришли в гости приятели Мишкины. Но гости как? Погостили и ушли. А тут знаешь — не уйдут, надо привыкать. Я знаю, что мы все привыкнем. И уже легче стало. А все равно и им, и мне хочется своей семьей побыть. Вез чужих.

— Они тебе чужие? Я думала, они тебя мамой зовут…

— Опомнись. Их мама умерла — полгода еще не прошло. Какая я им мама-то?

— А как же тогда? — растерянно хлопает глазами подруга.

— А так. Просто жизнь. Думать потом. Сейчас вот: пироги печь, пуговицы пришивать, на родительские собрания ходить. Ах да, еще топить печку и расчищать снег. Некогда, просто некогда сидеть и раздумывать о тонкостях трепещущей души. Ты ешь, ешь шарлотку.

Мне кажется. Мира и Шура нашли бы общий язык. Шура тоже говорила, что думала.

Лыжня петляет между берез по краю оврага. Кира несется вперед, только палки мелькают, я стараюсь не отставать, но мне скучно. Кира любит кататься на лыжах, а я не понимаю, что за интерес бежать друг за другом, глядя в затылок, когда даже поговорить невозможно.

Только я не могу сказать этого Кире. Почему-то все время получается так, что я ей вру. Вот и сейчас — не скажу, что устал, что надоело, что предпочел бы повернуть домой.

Лыжи сами угадывают мои желания. Съезжая с небольшого пригорка, я как-то неудачно поворачиваю, меня встряхивает на кочке, и я валюсь в снег. Крепление сломано.

До Киры не докричаться — ее уже и не видно.

Я лежу на спине и отдыхаю. С серого неба летят мне в лицо крупные хлопья снега, и кажется, что так можно лежать долго. В тишине.

Слышен скрип лыж — надо мной появляется Кира.

Нет, Кир, я не вывихнул ногу. Просто сломал крепление. Как возвращаться? Не знаю. Не знаю я, Кира, как возвращаться! Шаг шагнешь с лыжни — и целина. Вставать и идти? Я не хочу вставать и идти — хочу просто лежать и смотреть, как падает снег. Нет, Кир, я не псих. Тогда ты уходишь? Уходи. Хорошо ли я подумал? Нет, Кир, я плохо подумал. Я вообще не хочу сейчас ни о чем думать. Да, да, Кира, пока.

Может быть, Кира права. Нормальный человек не будет лежать в снегу, в километре от человеческого жилья, на краю оврага, и смотреть, как опускаются сумерки.

Значит, я ненормальный человек. Только даже ненормальные люди через какое-то время замерзают.

Я встаю, собираю лыжи и палки.

Что теперь делать? До парковой аллеи, где утоптанный снег, полчаса идти вдоль лыжни, проваливаясь в снежную целину.

Если напрямик через овраг, те же полчаса — и я выйду на зады пашей улицы. Так же, по снегу.

И буду дома.

Вниз в овраг я скатываюсь, увлекая за собой маленькую смежную лавину. А потом начинаю ползти вверх и вперед.