Турмуд Хауген - Ночные птицы

У Юакима по спине бежали холодные мурашки. Тора хихикнула.

— И вот, — продолжала Сара, — из двери высунулась голова. На пол упала тень…

Больше она ничего не успела сказать.

Они все окаменели и только смотрели во все глаза.

Потому что дверь подвала стала медленно отворяться. Она тихонько скрипела, но отворялась. Постепенно щель становилась все больше и больше. Наконец из двери на пол упала тень и высунулась голова. Тень…

Кто-то вскрикнул от ужаса, и тогда закричали уже все. И Сара, и Юлия, и Тора, и Рогер, и Томми.

Юаким не кричал. Он открыл рот, но не издал ни звука.

И они бросились наутек, толкаясь и стараясь опередить друг друга, в дверях они застряли, потому что каждый хотел протиснуться первым.

Только Юаким не двинулся с места. Он окаменел. Его ноги словно приросли к полу.

Горло сдавили рыдания. «Сейчас я умру», — подумал он.

— Что тут за шум? — раскатистым голосом спросила тень.

Она строго смотрела на Юакима. Карлсен!

— Это… вы?.. — заикаясь, спросил Юаким, и ноги его сразу отлипли от пола. Первый раз он обрадовался при виде Карлсена.

— Вы… вы видели в подвале убийцу? — спросил Юаким.

Карлсен глянул на него из-под кустистых бровей.

— Какого убийцу? — удивился он. — Что за чушь ты мелешь? Там не было никого, кроме меня.

Юаким не сводил с него глаз.

— О таких вещах не лгут, это слишком серьезно, — сказал Карлсен. — Убийца, вы только послушайте, что несет этот мальчишка! В нашем подвале! — Он фыркнул и пошел вверх по лестнице.

Юаким остался один. Он закрыл глаза. Никогда в жизни он не был так счастлив.

Сара солгала! И как только у нее повернулся язык! Но штаны у него все-таки были мокрые.

Ему было стыдно возвращаться домой в таком виде, но мама не сказала ни слова.

Она поняла, что лучше сделать вид, будто ничего не случилось.

Саре они сделали выговор потом.

Она стояла на своем: в подвале был убийца! Но ей больше никто не верил.

— Я вас ненавижу! — закричала она и убежала.

Сара много чего ненавидела.

Она ненавидела мальчишек, которые лезли в драку, и мальчишек, которые убегали, когда хотела драться она.

Она ненавидела хлеб с отрубями и козьим сыром, потому что ела его каждый день.

Она ненавидела своих братьев, которые давали ей разные противные прозвища и таскали у мамы деньги и сигареты.

Она ненавидела сосунков, которые плакали в своих колясках, и птиц в клетках — за то, что они глупые.

Она ненавидела пирожные с кремом и девчонок, которые боялись испачкаться.

Она ненавидела взрослых, задающих дурацкие вопросы.

Она любила только собак.

Больших лохматых собак. Сара мечтала о собаке, собственной собаке, которая принадлежала бы только ей.

Во время обеда за столом стояла гробовая тишина. Мама смотрела на папу, когда он отворачивался. А папа смотрел на маму, когда отворачивалась она. Юаким это заметил, и ему расхотелось есть.

— Что тебе сегодня сказал Фриц? — спросила наконец мама.

— Я не был у него, — ответил папа, продолжая жевать.

Мама отложила нож с вилкой и вышла из-за стола. Ушла в спальню и громко хлопнула дверью.

Юаким и папа старались не смотреть друг на Друга.

Наконец Юаким поднял глаза, но папа сделал вид, что не заметил этого.

Ночью Юаким проснулся, потому что ночные птицы кричали и царапали когтями дверь шкафа.

Он закрыл уши руками и закричал.

И тут же мама прибежала к нему. Она обняла его и старалась успокоить:

— Ну, ну, не бойся, — шептала она, уткнувшись носом ему в волосы. — Вот увидишь, все будет хорошо.

И птицы в шкафу постепенно затихли.

На другой день Юакиму было трудно сосредоточиться на уроке. От тяжелых мыслей ломило голову.

Ему понадобилось выйти. Он поднял руку, и учительница вопросительно посмотрела на него.

Вот тогда он и произнес то ужасное слово, от которого весь класс взорвался от смеха, ребята просто выли от удовольствия. Ничего более ужасного с Юакимом уже не могло случиться. Это было почище ночных птиц и убийцы в подвале.

— МАМА, — сказал он, — можно мне выйти?

Хохот грянул еще до того, как он закончил фразу.