Турмуд Хауген - Ночные птицы

— Видишь там, на небе, маленькие белые облака, они словно лежат на холмах так далеко в море, что их почти не видно отсюда.

Юаким кивнул. Он видел эти облака. Они не двигались, словно уснули.

— А видишь, за ними что-то блестит? Слабо, еле заметно. Как будто там в чем-то отражается солнце?

Юаким смотрел во все глаза. Он залез на перила, у которых они стояли. Папа держал его, чтобы он не свалился вниз. Он даже поднял Юакима повыше, но сколько Юаким ни вглядывался, он так и не увидел за облаками никакого блеска.

— Я ничего не вижу, — разочарованно сказал он.

— Неужели? — Папа прижал его к себе.

Юаким отрицательно покачал головой.

— Какая красота, — сказал папа. — Блеск еле виден, но все-таки он там есть.

— Это и есть край света? — спросил Юаким. Папа кивнул.

— Да, — тихо сказал он. — Мне хочется так думать.

— А почему же я его не вижу? — Юаким был в недоумении.

— Может быть, потому что ты не знаешь, что должен увидеть, — сказал папа и опустил его на землю.

— Идем, — вдруг сказал он прежде, чем Юаким успел открыть рот. — Зайдем куда-нибудь, выпьем там соку и съедим по пирожному. Хочешь?

Кто же от такого отказывается!

И, несмотря на то, что было холодно, мысль о соке и пирожном сразу согрела Юакима.

Они сидели у окна, залитого синим небом.

Белая скатерть была в пятнах.

Юаким выпил столько сока, что для пирожного в нем уже почти не осталось места. Он бы не стал завтракать, если бы знал, что его ждет пирожное!

Они долго сидели в ресторане, и Юаким уже начал беспокоиться. Казалось, папа и не собирается возвращаться домой. Он улыбался. От утренней грусти, когда он говорил о школе, не осталось и следа.

— Тебе здесь нравится? — спросил папа, словно догадался, что Юаким думает о чем-то грустном.

Юаким кивнул:

— Да, но мне хотелось бы, чтобы с нами была мама.

Папа быстро взглянул на часы.

— Стирка! — воскликнул он, потом перевел взгляд на Юакима и улыбнулся. — Хитрец! — сказал он. — Я знаю, о чем ты думаешь. Но ты прав, было бы лучше, если бы с нами была мама.

На следующем автобусе они уехали в город. На конечной остановке никого, кроме них, не было, но постепенно автобус наполнился людьми. Когда они подъехали к центру, автобус был уже битком набит, многие стояли.

Выйдя на своей остановке, они побежали наперегонки. Улица была пуста, но папа вдруг остановился.

— Давай перейдем на ту сторону, — предложил он Юакиму.

Юаким замер в недоумении.

— Зачем? Ведь мы живем на этой!

— Ну и что, давай все-таки перейдем, — сказал папа.

И потащил ничего не понимающего Юакима на ту сторону, где был парк. Дома их ждала стирка! Им оставалось пройти всего один квартал!

И вдруг Юаким понял! На том тротуаре, по которому они шли раньше, стояли их соседи Карлсен и Ли.

Ли был председателем спортивного клуба их улицы и не раз пытался уговорить папу играть в настольный теннис, или в гандбол, или еще в какую-нибудь игру. Но папа всегда отказывался.

Ли не понимал его, потому что все остальные отцы участвовали в работе клуба.

— Он так странно на меня смотрит, когда мы встречаемся, — обычно говорил папа. — Как будто я ненормальный, потому что не хочу играть в настольный теннис.

А Карлсен! Какое его дело, что папа сидит дома, когда его жена работает в магазине? Юаким слышал, как Карлсен однажды спросил об этом у мамы. Наверное, папа тоже слышал. Не зря он старался избегать встреч и с Карлсеном, и с Ли.

— Я их боюсь, — однажды признался он маме. — Они смотрят на меня с таким подозрением.

Юаким слышал этот разговор.

Дома папа снова стал грустным.

— Папа, — испуганно сказал Юаким, — давай скорее выстираем белье и приберем квартиру к маминому приходу.

— Привет, есть кто дома? — крикнула мама, открыв дверь.

— Да, — хором ответили ей папа и Юаким из кухни.

Мама заглянула к ним.

— Как хорошо пахнет! — Она потянула носом. — Что вы готовите?

— Особые папины котлетки, — сказал Юаким. — Ты видела во дворе на сушилке белье? Надеюсь, ты его узнала?

— Я все видела, — мама засмеялась.

Юаким накрыл на стол. Ему было трудно положить ножи и вилки как требуется рядом с тарелками, поэтому он положил их на тарелки.