Ахто Леви - Такой смешной Король! Повесть первая - «Король»

— Ну, ждите! Сегодня всем подарков привезу. Юхан с Серой уже, наверное, к городу подъезжают.

И ушел на хутор Маза, чтобы на омнибус успеть. У Короля были свои дела, его давно занимал хутор Нуки, что расположен у развилки двух дорог в километре от У Большой Дороги, потому и Нуки назывался, ибо «нукк» по-эстонски означает «угол». Но от дома далеко уходить не хотелось, хотя и понимал, что раньше, чем начнут летать летучие мыши, Алфред из города не вернется. Окольными путями Король пытался выведать у Хелли Мартенс, не знает ли она, какого рода будут подарки. Он спросил невинно:

— А что тебе привезет Алфред?

Не о своем подарке интересовался — нет, нет. Но надеялся, что Хелли скажет о собственном подарке, а тогда заодно… Но она сказала, что понятия не имеет, что бы это могло быть. Дальнейшие хитрости были бессмысленны. Оставалось ждать. И они — Вилка, Хелли и Король — с нетерпением ждали Алфреда из города Журавлей. Наконец он приехал…

Подумать только! Он прикатил на велосипеде! Ехал не спеша, потому что за ним тащилась добрая старая Серая, а на колымаге, свесив ноги, сидел дед Юхан, в одной руке вожжи, другой обнимал большую-пребольшую — у Короля перехватило дыхание от предчувствия великого события! — упаковку. Король умирал от любопытства и гордости, он начинал соглашаться даже с осенью и даже с необходимостью идти туда где его «научат уму-разуму»… и «уважать старших».

Алфред и Юхан, хитро поглядывая на Его Величество, осторожно внесли в дом эту пребольшую упаковку. Они поставили ее на пол около кровати Короля — правильно, где же еще! Потом Юхан занес и другие свертки и коробки, положил их на стол. Алфред занес еще какой-то ящик. Публика — Ида, Хелли, Вилка — замерли в ожидании, все были переполнены торжественностью. Алфред спокойно, не спеша начал распаковывать пребольшую вещь, и, чем больше она освобождалась от картона, бумаг и веревок, тем больше росло недоумение Его Величества. Наконец, эта загадочная вещь полностью предстала перед глазами охнувшего в изумлении народа — зингеровская швейная машинка с ножной педалью.

Королю стало жарко. Он не понимал, что это за чертовщина железная, но что она предназначена не ему — это до него дошло сразу. Вилка продолжала обнюхивать вещь, благоговейно виляя хвостом, — собака ведь, не понимает.

Зингеровская машинка была приобретена в рассрочку, радиоприемник «Филипс» также и велосипеды Алфреду и Хелли. Велосипед Хелли, разобранный, валялся в телеге. О нет, об особе Короля, оказывается, все же не забыли. Передав ему картонную коробку, конечно намного меньше, чем та, с машинкой, Алфред сказал с торжеством в голосе:

— А это тебе. Получай.

«Гав-гав!» — воскликнула доверчивая Вилка.

А Хелли, улыбаясь, сказала:

— Открывай, чего ждешь?

Король открыл свою коробку — и что же?! В ней ничего не было примечательного! Вилка, взглянув ему в глаза, поджала хвост. В коробке лежал школьный ранец, да еще тетради, учебники и карандаши…

Оскорбленное достоинство!

Да-а, коронованным особам такое свойство присуще. Вот какое невезение… когда тебе всего лишь семь лет. Но он вел себя достойно, мужественно, не заплакал, гордо выложил содержимое на свою кровать, потом подошел к ЭТИМ людям и сказал им всего лишь два слова:

— Благодарю вас.

Вилка разрядила свой хвост.

Раздался смех Хелли.

Жизнь в доме У Большой Дороги продолжалась. А что оставалось делать?

Король в обществе преданного друга Вилки обследовал окружающие владения, в том числе и сады близ, лежащего хутора Кооли, где обнаружил вишневые деревья в превосходном состоянии, а также растущие в изобилии кусты смородины, малины и других ягод. Приличия ради, он также познакомился с наследником хутора, принцем Эдгаром, примерно одного с ним возраста, и пришли они к обоюдному выводу, что ходить им через страшные леса до Брюкваозера в школу — вместе.

Однажды Его Величество взобрался на вишню, чтобы установить качество ее плодов. Выяснилось, что сей принц, то есть Эдгар, и не принц совсем, а самое настоящее быдло, к тому же совершенно невоспитанный. Он так стал эту вишню трясти, что Король с нее свалился. Конечно, быдло за это получил оплеуху. Ответить по-мужски эта чернь не сумела, побежала к матери, дожидаться которую Король, разумеется, счел ниже собственного достоинства. Но вечером эта, с позволения сказать, «дама» появилась во дворе дома У Большой Дороги. Здесь ее принял Алфред, и она со слезами на глазах божилась, будто «этот паршивец» (каково оскорбление!) ее сыночка, Эдгара, почти совсем убил, да еще слопал вишен на изрядную сумму.