Борис Акунин - Детская книга

Теперь ситуация была во стократ хуже. Не только себя погубил, но и друзей не спас. Юрка обречен. Марина тоже. А через час или два полоумный доктор опустит Райское Яблоко в кипящую ртуть, и тогда случится историческая катастрофа, как в 1914 году.

Бедные московиты семнадцатого века! Жили бы себе, как умели, так нет – приперся из будущего шестиклассник Фандорин, недоделанный спаситель человечества. Притащил с собой роковой Камень, и мало того, что не сумел доставить опасный груз по назначению, так еще упустил его – можно сказать, преподнес на блюдечке единственному на всю Русь человеку, которого никак нельзя было подпускать к алмазу!

Да, всё было ужасно. Но – странная вещь – Ластик не плакал. То есть, будь у него побольше времени, он, может, и не удержался бы, но сейчас была дорога каждая секунда.

Узник вскочил на ноги, заметался по темнице.

Споткнувшись о ноги скелета Фредди Крюгера, не испугался, а только чертыхнулся.

Нельзя сдаваться! – сказал он себе. Нужно что-то делать.

Подкупить стражников – вот что! Тут это запросто, вон даже караул у Фроловской башни, и тот за десять рублей заговорщиков в Кремль пускает.

Бросился к двери, прижался ухом.

Два человека.

О чем-то между собой переговариваются, лениво.

У одного бас, у другого тенорок.

– Эй, молодцы! – крикнул Ластик. – Я Ерастий, князь Солянский, государев меньшой брат!

Замолчали.

– А говорить с тобой, вором, не велено, – строго сказал жидкоголосый.

– Это ваш боярин – вор! Он против царя пошел! За это его казнят! И вас тоже по головке не погладят!

– На всё воля Божья, – ответил бас. – А ты умолкни. Не велено с тобой говорить.

– А вы не говорите. Вы просто слушайте, – попросил Ластик.

Караульные заспорили.

– Я слушать не буду, – упрямился тенорок.

– А я послушаю, – гудел второй – он явно был посмелее. – Слушать-то Ондрей Тимофеевич не воспрещал.

Пока они препирались, Ластик лихорадочно прикидывал, что бы им такое посулить. Была у него на поясе золотая пряжка, вся в драгоценных камнях, но предлагать ее глупо – отберут, и дело с концом.

– Эй, удальцы! – крикнул он. – Коли сей же час отведете меня к государю, каждый получит по мешку золота и дворянскую грамоту! В том даю вам свое княжеское слово!

Басистый крякнул, засопел.

– А я не слушаю, – сообщил робкий.

– Иль вам царь Дмитрий Иоаннович не люб? Плохо вам при нем живется? – гнул свою линию Ластик.

– Царь хороший, – согласился бас. – Неча Бога гневить.

Тенорок повторил:

– А я не слушаю.

– Выпустите меня – станете царевыми спасителями. Честь обретете и богатство. А не выпустите, Дмитрий всё одно бояр-смутьянов одолеет. И тогда вы будете тати и воры. Знаете, что с татями-то бывает?

Ах, время, уходило время!

– Может, выпустим, а, Микишка? – неуверенно сказал жидкоголосый. – Татям руки-ноги рубят, а после головы. Я видал, о прошлый год. Ух, страшно!

Ластик так и застыл. Если уж непреклонный Тенорок заколебался, есть надежда!

– Я те выпущу! – рявкнул Бас. – Срубят голову – значит, промысел Божий. А ты, вор, язык прикуси!

От отчаяния Ластик аж зубами заскрипел.

Попробовал еще поуговаривать, но густоголосый пригрозил связать и засунуть в рот кляп.

Что делать? Что делать?

Думай, приказал князь-ангел собственной голове и, чтобы помочь ей, дернул себя за волосы. Голова честно постаралась, мозги так и заскрипели. Может, что-нибудь полезное и удумали бы, но в это время за дверью темницы раздались легкие шаги, и звонкий запыхавшийся голос крикнул:

– Ну-ка, кто тут? Антипка, Микишка? Отворяйте живо!

– Не велено, Соломонья Власьевна. Боярин запорет.

– Ништо! Скажете: он ангел, на небо улетел. Батюшка, конечно, вас выдерет, но не до смерти.

Что с вас дураков взять. А коли меня ослушаетесь – я вас точно со свету сживу. Не нынче, так после. Иль не знаете, кто в доме хозяйка?

Ластик замер, боясь и вздохнуть. Неужели у нее получится?

– Ой, боязно, – прохныкал Тенорок-Антипка. – И так лихо, и этак. Что делать-то, Микиша?

Бас решительно ответил:

– Спасать надо царя-батюшку, вот что. Нам за то награда будет. Слыхал, что князь-ангел говорил? А не спасется государь – на всё воля Божья. Пущай батогами бьют. Ты уж замолви слово, боярышня, чтоб полегче секли.

– Замолвлю-замолвлю. Открывайте! Аи да Соломка! В минуту управилась! Загрохотала дверь, Ластик прищурился от света факелов на двух мужиков с боевыми топорами через плечо – один здоровенный (наверно, Микишка), другой плюгавый.