Фрэнсис Бёрнетт - Таинственный сад

– Арчи! Арчи! Арчи! – позвала трижды она.

Какая-то сила подняла со скамьи мистера Крейвена, и, встав на ноги, он закричал:

– Лилиэс! Лилиэс! Где ты?

– В саду! В саду! – чисто, как золотая свирель, отозвался голос.

На этом все кончилось, и мистер Крейвен без сновидений проспал всю ночь. Поутру он проснулся от яркого солнца. Рядом с его скамьею, держа на подносе письма, стоял слуга. Этот итальянец, как, впрочем, и остальные слуги на вилле, свыкся с эксцентричностью мистера Крейвена и не был ничуть удивлен, что тот предпочел сегодняшней ночью беседку уютной спальне.

Слуга вручил мистеру Крейвену почту и удалился. Тот, глядя на озеро, вспомнил все, что произошло с ним минувшей ночью. Его охватила удивительная легкость. Он улыбнулся и задумчиво прошептал:

– В саду… в саду… Но ведь я же зарыл ключ.

Потом он посмотрел на стопку конвертов. Самое верхнее письмо было из Англии. Мистера Крейвена сразу привлек четкий почерк. Он не был ему знаком. Разорвав конверт, мистер Крейвен прочел:

«Дорогой сэр!

Пишет Вам Сьюзен Соуэрби, которая имела смелость заговорить с Вами однажды в деревне. Тогда мы вели с Вами речь о мисс Мэри, а теперь мне опять надо с Вами кое о чем посоветоваться. Вы уж послушайте меня, сор: будь я сейчас, как и Вы, так далеко от дома, я мигом бы возвратилась обратно, чего желаю и Вам. Думаю, Вы будете рады, если скорее вернетесь. И, с Вашего позволения, покойная Ваша бедняжка жена тоже сейчас неизбежно попросила бы Вас о том же, если, конечно, еще пребывала бы с нами здесь на земле.

Ваша покорная слуга Сьюзен Соуэрби».

Прежде чем положить послание миссис Соуэрби в карман, мистер Крейвен еще два раза внимательно перечитал его.

– Я возвращаюсь, – наконец произнес он. – Сегодня же возвращаюсь.

Войдя быстрым шагом в дом, он приказал верному Питчеру немедленно собирать чемоданы.

Днем мистер Крейвен уже был в пути. На протяжении всей длинной поездки он, не переставая, думал о Колине. Это было само по себе удивительно, ибо с самого рождения мальчика мистер Крейвен старался не думать о нем вообще. Сейчас же память его невольно воскрешала все, что было связано с сыном. Те ужасные дни, когда мистер Крейвен бесновался как сумасшедший, проклиная судьбу за то, что этот ребенок отнял жизнь у жены. Поначалу он не хотел даже смотреть на сына. Когда же наконец увидел, ему стало жаль себя еще больше. Мальчик был очень слаб. Никто даже не сомневался, что жить ему на свете от силы несколько дней. Но ребенок, вопреки общему мнению, выжил. Правда, радости это не принесло никому. Потому что люди, которые за ним ухаживали, были убеждены, что он на всю жизнь останется инвалидом.

Мистер Крейвен обеспечивал сына лучшими докторами, окружил его слугами и дорогими вещами. Однако каждый раз, когда они виделись с Колином, отец чувствовал себя еще несчастней обычного и ничего не мог поделать с собой.

Особенно остро он ощутил это год спустя после смерти жены. Вернувшись тогда из путешествия, он зашел к сыну. Больной ребенок поднял на него огромные серые глаза. Точь-в-точь глаза Лилиэс, но какая усталость и какое равнодушие вместо счастья и радости! Побледнев, мистер Крейвен вышел из детской. С тех пор он старался заходить к сыну, только когда тот спал. А все, что сообщали о нем другие, приводило мистера Крейвена в еще большее отчаяние. Ибо никто, кроме доктора из Лондона, не сомневался, что мальчик на всю жизнь инвалид и, в довершение ко всему, с ужасным характером. Чтобы избавить Колина от приступов ярости, отец велел во всем ему потакать, ибо боялся, как бы истерики не усугубили и так незавидного его состояния.

Сейчас, когда поезд мчался сквозь позолоченные солнцем долины, мистер Крейвен шаг за шагом вспоминал все свои встречи с сыном. Но, как ни странно, эти сцены больше не повергали его в отчаяние. Наоборот, чем ближе он подъезжал к Йоркширу, тем большая нежность к больному сыну охватывала его. Мало того, в нем крепла вера, что Колина еще можно вылечить.

– Только бы не было слишком поздно, – виновато бормотал мистер Крейвен. – Десять лет! Я упустил десять лет! Это ведь очень много!

Будь рядом с ним в поезде Колин, он мигом бы объяснил, что, когда обращаешься к волшебству, нельзя сомневаться в успехе и оставлять в голове всякие «только бы». Но мистер Крейвен о волшебстве пока ничего не знал. Он просто впервые испытал чувство отцовства и немедленно исполнился тревоги за сына. Страшное опасение внезапно заставило его вздрогнуть. Что, если здоровье Колина резко ухудшилось и миссис Соуэрби вызвала его к умирающему? Но неожиданно для себя самого мистер Крейвен быстро отогнал от себя эту мысль. «Может быть, миссис Соуэрби знает, как помочь Колину? – подумал он. – Непременно заеду к ней по пути в Мисселтуэйт».