Шукурбек Бейшеналиев - Сын Сарбая

Когда Сарбай вытягивал из кучи окоченевший труп, он бросал его с досадой и цедил сквозь зубы:

— С-собачья жизнь, с-собачья работа! Сам виноват — з-зачем взялся! — На глазах его появились слезы, голова тряслась. — С-стар я, стар, совсем стар стал!

Вдруг он быстро пошел в сторону и остановился невдалеке спиной к сыну. Не оборачиваясь, крикнул ему:

— Ты в школе учился считать — считай! Посчитай всех дохляков. А я… я не могу этого делать.

Дардаке, перекладывая и считая уже потемневшие трупики, каждый раз подсовывал ладонь под ногу, надеясь, что услышит стук сердца. Ни одной живой он в этой куче не обнаружил.

Отец с нетерпением закричал:

— Сколько? Ну, сколько же? Что ты там так долго возишься?!

Дардаке уныло ответил:

— Вместе с суягными [27] Суягнáя — овца с ягненком в чреве. мы потеряли девятнадцать голов.

Отец резко повернулся:

— Ой, правда?! Ты что, посчитал каждую суягную за две головы? Нет, ты просто скажи, сколько подохло овец? — Голос отца неожиданно повеселел.

— Одиннадцать.

— Ого, да это подарок охотнику! Почему мне казалось, что подохло гораздо больше? У страха глаза велики. Ой, сынок, если остальных сбережем до весенней травы, значит, мы с тобой в дело годимся… Это подарок охотнику! — повторил отец.

«При чем тут охотник?» — подумал Дардаке и тут же поймал себя на том, что задает школьный вопрос. Учитель наверняка стал бы объяснять, что поговорки и пословицы передают нам опыт давних поколений и мы часто применяем их вроде бы и ни к месту. Да, об этом учителя говорят, а тому, как обращаться с животными, научить не могут…

— Папа, ты обещал объяснить, что такое желтый снег.

— Ой-е! Если чабан один и если он хилый, и сам бы замерз, и заморозил бы всех своих овец. А если чабан трусливый, от страха мог бы умереть. Такой снег, бывает, сутки идет. Тяжелый и липкий. И если с ним вместе придет мороз, совсем плохо. Нам повезло — мало навалило… Видишь — снег нисколько не желтый, только называется так. По краям неба, когда подбиралась к нам туча, заметно было, что воздух желтеет… Снег из такой тучи съедает зимний покров. Погляди сюда, копни ногой — под низом быстрее стало таять. «Снег съедает снег — хан уничтожает хана» — так говорят старики. Э, Дардаш! — Сарбай оперся на черенок лопаты. — Хоть и стар я, но есть еще во мне сила одной овцы, и ума я, кажется, не лишился. Вот посмотри, посмотри-ка… — Он стал толкать вверх по склону лопату — в образовавшемся желобе бежала вода. — Желтая вода? Видишь, видишь? Поучись этому, постреленок!

Дардаке шел за отцом, поблескивая запавшими глазами. Сарбай передал ему лопату и, махнув на овец, которые пошли по очищенному месту, сказал:

— Сочной теперь будет трава — овцы станут быстрее жевать. Но главное… Главное в том, что после желтого снега почти никогда не бывает джута. А это значит, что мы с тобой спасены… — Долгий разговор утомил Сарбая. Он тяжело дышал. Постояв немного и помолчав, старик заговорил другим, домашним голосом: — Что-то поделывает наша бедная мама? Небось опять спрятала своих овечек под крышей, в сухости и тепле. А ты не думаешь, сынок, что дверь завалило и она не может выйти из землянки?

Дардаке испуганно глянул на отца. У него даже пересохло во рту, и, набрав в ладонь снега, он стал жадно его глотать.

— Завалило? А разве там больше выпало снега? — И тут он по хитрому прищуру глаз отца понял, что тот шутит. Просто, наверно, хочет пойти домой отдохнуть. — Ой, папа, иди, иди! Проведай маму и погляди, как поживают ее овечки. А когда отдохнешь…

— Знаю, знаю… Я сразу дам ей свои сапоги — пусть отнесет тебе сюда хлеба и горячей похлебки. Не бойся, не забудем о тебе, сынок.

Вытащив из голенищ концы ватных штанов, Сарбай опустил их поверх сапог и крепко завязал тесемки. Полы тулупа запахнул до самой спины и попросил Дардаке помочь ему стянуть пояс. Не сгибая ног, старик пошел по глубокому снегу наугад — выбирать дорогу было невозможно.

Когда он был уже далеко, Дардаке крикнул ему вслед:

— Эге-гей, папа! Можно сгрести вниз этих павших овец и зарыть?

— Ой, не делай этого, несчастный! — загремел, обернувшись, Сарбай. — Сложи их возле деда-мороза. Существуют на свете такие люди, как председатель, бухгалтер, ветеринар. Если не покажем им трупы павших животных, обвинят нас, скажут, что мы их зарезали и съели. Или продали… Может, все-таки побоятся бога и когда-нибудь явятся к нам сюда. Вот тогда и составим акт. Слыхал такое слово — «акт»?