Наталия Лойко - Женька-Наоборот

Мало того что расхвасталась, еще захотела превратиться в знатную китаянку. Сделала из бумаги веер и встала на цыпочки. Не для того чтобы казаться выше, а для особой походки. Как будто ноги у нее забинтованы с рожденья и ступни остались маленькими на всю жизнь. И будто для нее, как в старинные времена, вырастили крошечный садик, засаженный карликовыми деревцами. По его дорожкам она легко могла семенить, раскачиваясь, по примеру важных китайских дам, как цветок лотоса.

Алеша про лотос ничего не сказал, а довольно невежливо сравнил Таню с фарфоровым китайским болванчиком. Вот тогда и надо было с ним поссориться навсегда!

Что ж это за человек, который ни за что ни про что выгоняет людей на лестницу? До того обидно, до того непонятно, что, прибежав от Рязанцевых, Таня сунула ноги в тапочки, палила в ведро воды и давай мыть полы. Мама всегда учит: не можешь справиться с нервами — берись за дела.

И верно — замечательно успокаивает. Таня прибрала комнату, умылась, снова надела красные в дырочках туфли и сидит себе у окна в тишине и прохладе. Отец на фабрике, мама с Ларой у тети Нюры на именинах, а Таня никуда не пойдет. Ей очень нравится быть одной — одинокой, покинутой. Чтобы стало еще грустнее, она даже огня не зажгла.

Зато во дворе загорелись два белых матовых шара, вырвали из полумрака красноватую шляпку деревянного мухомора. Прошла какая-то девушка в брюках с рюкзаком за спиной; прошагал полковник из девятой квартиры и скрылся в своем подъезде. Снова пустынно и тихо…

Нет, не пустынно — в ворота ввалилась компания. Ребята смеются, болтают, машут руками. Таня, боясь обнаружить себя, почти перестала дышать. Вот уже Вера скрылась в подъезде, вот Марина, Сережка Крылов — все они, конечно, уверены, что Таня давно наверху. Войдут к Рязанцевым — и прежде всего: «А где Таня? Что случилось?» Последним исчез Петя Корытин. Староста! Даже не оглянулся… Таня вскочила, чуть не свалила цветочный горшок и, охнув, стала сосать палец. Это в сказках розовые кусты только благоухают да радуют глаз. В жизни они в колючках.

Трудно не загрустить, если ты привыкла постоянно быть вместе со всеми и ни с того ни с сего оказалась одна. Тане представилось — мимо промчался сверкающий шумный поезд, а она осталась на заброшенном полустанке.

И вдруг пассажир! Прямо оттуда… «Послали за мной!» — пронеслось в мыслях. Даже сердце заколотилось. Таня не мешкая включила свет. Кто это? Женька! Когда же он к ним прошмыгнул? Почему несется оттуда как полоумный?

— Женя! Ты что?

Женя запнулся и перешел на шаг.

— Гуляю. По вашему двору и пройтись нельзя?

— Ты от них?

— Ну и что? Забросил барахло и назад.

Таня подозревает, что с Женькой, беднягой, обошлись не лучше, чем с ней. Это вместо того, чтобы встретить как человека, заинтересовать… У Алексея, как видно, чуткости ни на грош.

— Женя, подойди-ка поближе.

— Ну, подошел…

— Ты не поможешь мне сдвинуть ящик? Я, понимаешь, вымыла пол…

— Какой еще ящик?

— Большой. С отцовскими инструментами. Особый набор. Такой ни одному из наших мальчишек не снился.

Попробуйте сказать, что Таня не очень смекалиста. Гром-камень! С тех пор как ее прикрепили к Женьке, она все за ним примечает. Другие не интересуются им на уроках машиноведения, а Таня готова поклясться, что он при виде станков даже в лице меняется.

Взявшись за угол отцовского ящика, Таня встряхивает его так, что инструменты гремят и позвякивают на разные голоса. Женя вытягивает свою тощую шею.

— А ну, покажи!

— Кто же лезет в окно? Есть двери. Квартира тридцать шестая.

Впустив Женю, Таня не умолкает:

— Ройся в ящике сколько хочешь. У нас можно. Не удивляйся, что в комнате вроде накурено. Это фабричный запах. Они у меня оба работают на табачной. Мама — в гильзовом, а отец… Ты сам-то не собираешься стать механиком?

— Тебе не все ли равно?.. Ого, тисочки!

— Еще бы! Разве тебе не известно, что всякий настоящий механик обязательно изобретатель? У табачников знаешь какие машины хитрые. И умные. Все делают как пальцами. Есть укладочные машины, есть набивные, есть пачечные. Тонкая наладка… Инструмент к ним нужен особенный, точный. Как у хирургов.

— Ага, метчики-то совсем игрушечные. И отверточки! Ручки из чего? Из органического стекла, да?

Поглядел бы Алешка Рязанцев, как удивительно действует на Женю чуткое отношение!..