Борис Кушнер - Столицы Запада

Пятая, шестая, десятая и одиннадцатая улицы все были кривы, все гнули влево и вели на восток. Пробраться на юг было совершенно невозможно. Как будто смерч пронесся над всей этой местностью и расставил каменные дома в направлении своего вихревого движения. Прошел час, пробежал второй.

О каком бы то ни было направлении я давно потерял представление. Начинало смеркаться. Я не знал, где я — в Боро, в Брикстоне, в Гринвиче или чорт его знает где. На беду свою попал я в толщу какого-то жилого района. А там, где живут англичане, встретить человека на улице-дело мудреное. Справиться о пути было не у кого. В отчаянии я было решил уже постучаться молоточком в какую-либо входную дверь. Неожиданно ухо мое уловило характерный шуршащий звук проносящегося где-то поблизости за поворотом автобуса. Если автобус, значит близка и магистральная улица.

Домой пришел я в восемь часов вечера к большому негодованию сожителей, не садившихся без меня обедать и начавших уже не на шутку беспокоиться, не приключилось ли со мной чего недоброго.

С тех пор я не ищу в Лондоне окольных и обходных путей.

Кривые линии, плавные закругления характерны для лондонской планировки. Круглые и овальные площади, дугой изогнутые улицы в изобилии встречаются в каждом районе.

Отсутствие рациональной планировки вызывает в Лондоне чрезвычайную перегрузку всех главных уличных магистралей. Здесь плотность движения достигла крайнего предела, возможного и мыслимого. С ловкостью фокусников протискивают лондонские шоферы свои такси, автобусы и иные машины в каждый зазор, в каждую щель, образовавшуюся в плотной массе движущихся по улице предметов.

Ни один дирижер не умеет управлять своим оркестром так хорошо и с такой точностью, как управляет лондонская полиция уличным движением. Бобби, стройные и высокие силачи в элегантной темносиней форме, машут на перекрестках руками без устали с утра до поздней ночи. Их белые перчатки, как крылья семафоров, то вспыхивают над потоком машин, то угасают.

У лондонских улиц есть свои часы половодья и мелководья. В часы уличного прилива на машине или на автобусе поедет только тот, кому торопиться некуда и у кого время не очень дорого. Кто временем дорожит, кто стремится достигнуть цели без дальних проволочек, тот спускается под землю.

Способы подземного сообщения использованы здесь широко, насколько только возможно. Под землей не один лишь андерграунд — подземка. На Саутгемптон-роу можно видеть, как обыкновенный электрический трамвай, отчаявшись пробиться сквозь уличные заторы, опрокидывается головой вниз, словно ныряющий утенок и исчезает под землею.

И там по черному подземному коридору, молча, затаив свои звонки, бежит до самой набережной Имбэнкмэнт, единственной набережной в Лондоне. Здесь трамвайный вагон с вполне независимым видом вновь выходит на свет дневной прямо из стены дома.

Под очень оживленными площадями и перекрестками устроены подземные ходы с тротуара на тротуар для пешеходов, чтобы им не дожидаться подолгу возможности перейти на противоположную сторону.

Площадей в Лондоне не очень много и не очень они велики. Одна из наиболее обширных, центральных и знаменитых — Трафальгар-сквер. Посредине ее стоит высокая темная колонна Нельсона. Колонна так соответствует лондонской природе и лондонскому ландшафту, словно ее не выстроили, а сама она выросла здесь непосредственно из бетонной и асфальтовой почвы. Торчит колонна Нельсона как исполинский флагшток, на котором треплются мокрые туманы. Бронзовые львы у подножья ее, подальше фонтаны и каменная терраса вдоль фасада Национальной галлереи. Специальность этой площади — народные волнения. Здесь происходит митинги бастующих, тысячные толпы во время выборов оскорбляют полицейское представление об общественном порядке. Здесь же устраивает свои демонстрации английская компартия.

Площадь Пиккадили — круглая и поэтому называется Пиккадили-сэркус. Это — центр буржуазной уличной жизни города.

Вечером здесь светлее чем днем. Стены домов до самых крыш заняты электрическими световыми рекламами. В Англии даже железные дороги рекламируются, так как принадлежат они частным компаниям и жестоко конкурируют друг с другом, стремясь привлечь каждая на свою сторону побольше пассажиров и грузов. Железнодорожные компании изображают на фасадах лондонских площадей поезда из электрических лампочек, с бешено вращающимися колесами паровозов. Ярче всех реклам на Пиккадили-сэркус горит бледно-голубым лунным светом подъезд кинематографа, бывшего опереточного театра. Побледнее его, но все же достаточно ослепительно сверкают фасады и вывески больших, дорогих ресторанов.