Василий Голышкин: Улица становится нашей

«Установив, что птица дрофа может сожрать за день 1106 хлебных жуков кузек, 68 свекловичных долгоносиков, 1 щитоноску, 4-х мавританских клопов, 10 штук итальянской саранчи, мы решили этому делу не препятствовать.

Установив также, что если кормить человека одним витамином «С» («Скука»), он может потерять интерес к жизни, мы решили перейти на другие витамины: В, И, Н («Весело», «Интересно», «Нужно»). Прощай, «пятница»! Отряд имени Юрия Гагарина. Председатель Икар Воронок».

— Ничего не понимаю, — пожала плечами Валентина. — Дрофа какая-то… Витамины… Пятница…

И вдруг вспомнила. Пятница была единым пионерским днем в дружине, куда она шла старшей вожатой. Чем же пятница досадила ребятам?

Записка не отвечала на этот вопрос. Но одно Валентина поняла твердо: в дружине, где ей предстояло работать, что-то затевалось.

— Ляля! Нет ответа.

— Ляля! Нет ответа.

— Лариса!

— Ну что?

— Ты знаешь Игоря Воронова?

— Икара Воронка? Его все знают.

— Ты мне про какого-то Икара рассказываешь, а я у тебя про Игоря Воронова спрашиваю.

— Это одно и то же, — сказала Лялька. — У Воронка был папа летчик. Он самолеты испытывал. Про него в газете писали: «Погиб при исполнении служебного долга». И Звездой Героя наградили.

— Воронок, Воронок… — рассердилась Валентина. — Почему Воронок, а не Воронов? Почему Икар, а не Игорь?

— Это он сам себя так переиначил. В честь папы. А Воронком его в школе прозвали.

Валентина смягчилась.

— Отнеси, пожалуйста, ему портфель и…

Она не договорила. В дверь постучали, и на пороге появился мальчик с черными, как ночь, волосами. На ремне у него вроде полевой сумки висел Лялькин портфель.

— Сергеевы здесь живут? — строго спросил мальчик.

— Здесь, — смутилась почему-то Лялька.

— Это ты моему портфелю ножки приделала?

— Я не приделывала, — вконец смутилась Лялька, — это он сам.

— Знаю, — улыбнулся мальчик и, обменяв портфели, неожиданно протянул Ляльке руку: — Будь здорова.

— Будь здоров, — вспыхнула Лялька и тоже протянула руку.

— Странно, — сказала Валентина, когда мальчик ушел. — Лицо красное, как у рыжего, а волосы черные. Он что, от природы такой… необыкновенный?

— Не от природы, а от перевоплощения, — спокойно сказала Лялька.

— От чего?

— Ну, он в негра хотел перевоплотиться, чтобы в Африку удрать и за ангольцев сражаться. Волосы ему в парикмахерской перекрасили. Сказал — для кино. А лицо не стали. Говорят, мы лица не перекрашиваем. Воронок разругался с ними и ушел. Из-за лица и в Африку не смог уехать.

Валентина расхохоталась.

— Ты, я вижу, довольно подробно осведомлена о похождениях этого Икара Воронка.

— Валентина! — Лялька сердито посмотрела на сестру.

— Не дуйся, комар, — ввернула Валентина дедово словечко. — Садись лучше задачи решать. А я свои решить попробую.

Суматоха была грозой трех Чапаевских и двух Еленинских улиц. Вообще-то она звалась иначе — Ульяной Тихоновной. Но негромкое имя это как-то не вязалось с ее скандальным характером, и улицы, по достоинству оценив талант Ульяны Тихоновны, зло и метко нарекли ее Суматохой.

— Суматоха идет!

Это была не шуточная угроза. Услышав ее, несовершеннолетние обитатели трех Чапаевских и двух Еленинских тотчас бросались врассыпную. И беда, если кому-нибудь из ребят случалось замешкаться…

Острый, как булавка, язык Суматохи пришпиливал озорника к дереву, колодцу, каланче, забору, то есть к тому месту, куда занесла его жажда приключений, и сразу же вступал в действие Суматохин бас. Не раз грозилась она свести несчастного в милицию.

Впрочем, угроза так и оставалась угрозой. Подозрительный промысел, именуемый в милицейских протоколах спекуляцией, каковой занималась Суматоха, держал ее на почтительном расстоянии от городских властей.

И вдруг Суматоха сама пришла в милицию. Ворвалась, как вихрь, и оглушила личный состав городского отделения известием о том, что минувшей ночью неизвестными злоумышленниками была похищена плавучая прачечная.

Толстый и добрый Петр Максимович, возглавляющий силы порядка в Зарецке, не сразу поверил Суматохе. Но когда факт хищения был подтвержден, Петр Максимович решил действовать энергично.

— Козлюка с машиной, — распорядился он, — и дружинника Долгого с собакой. Быстро!

Козлюк явился тотчас. Долгий пятью минутами позже. Длинный, нескладный, в широких, как ведра, кирзовых сапогах, Долгий вопросительно посмотрел на начальника: