Алексей Мусатов - Мамаев омут. Повести и рассказы

— Эх вы, тюти сухопутные! — засмеялся Петька. — Разве так ныряют…

И он опять скрылся в глубине омута. На этот раз Петька достал со дна не только песок, но и разноцветные камешки.

— Кто говорил, что камешки не достану? — торжествуя, спросил он. — Смотри сюда.

Ребята не сводили с камешков глаз. И правда, они были очень красивые: розовые и голубые, зеленоватые и палевые, в тёмных прожилках и прозрачные, как капли росы.

— А бусы из них можно делать? — нетерпеливо спросила Нюшка Горохова.

— А чего ж… Любое украшение можно, — снисходительно ответил Петька и высыпал камешки девочке в подол. — Возьми… Это тебе.

Голенастая, курносая Нюшка порозовела.

— Спасибо, Петя!.. Только ты и другим девочкам достань… А мы тебе тетрадок принесём, карандашей…

— Это можно… Хоть целый пуд натаскаю, — хохотнул Петька, бросаясь в воду.

Вовка тяжело вздохнул.

Так вот зачем Мигачёв уговорил ребят пойти к Мамаеву омуту: натаскает сейчас камешков, развернёт торговлю, начнет задаваться и бахвалиться. Эх, если бы он умел так же, как Петька, нырять до самого дна!

И Вовка с Колькой вновь и вновь бросались в омут. Они ныряли с разбегу, ныряли с ветки ивы, что наклонилась над омутом, но каждый раз очень быстро выскакивали обратно.

В ушах у них звенело, перед глазами поплыли зелёные круги, а один раз Вовка так наглотался воды, что его даже стошнило.

Зато Петька бахвалился вовсю: оделил всех девчонок камешками, передразнивал неудачных ныряльщиков, потешался над Вовкой: «Откачивайте Седого… он пол-омута выпил».

Смеялись над Вовкой с Колькой и девчонки.

А Петька после каждого ныряния делал пробежку по берегу, разогревался и снова нырял в омут.

Последний раз он так долго находился в воде, что девчонки стали даже беспокоиться — не утонул ли.

Наконец Петька всплыл на поверхность и, тяжело отдуваясь, вылез на берег.

— Хватит, — хмуро сказал он. — Там на дне коряги лежат…

И тут все увидели на лбу у Петьки большую ссадину, из которой сочилась кровь.

— Больше не ныряю… Опасно, — предупредил он ребят, прикладывая ко лбу лист подорожника. — И вам не советую.

Девочки перепугались и стали уговаривать Петьку пойти на медпункт.

— Ничего… До свадьбы заживёт, — отмахнулся Петька и, натянув рубаху и штаны, направился домой.

Разошлись от омута и остальные ребята. Но не прошло и часа, как на берегу вновь появился Вовка Пахомов.

В руках он держал тонкую верёвку и несколько кирпичей, связанных проволокой. Следом за Вовкой нехотя плёлся его дружок Колька Силкин.

— Ну, чего ты задумал? — заныл Колька. — Зачем тебе омут?

— Видал, как Петька задаётся?.. — заговорил Вовка. — Смеются все над нами… А чем мы хуже его!

— Так он же, как рыба, ныряет…

— Вот давай и поучимся.

— Сам знаешь… опасно нырять, коряги на дне.

— А мы осторожно. Один ныряет, другой на берегу сидит… Если что, за верёвку меня тяни.

— А что, если что?..

— Ну… если я долго не вынырну.

Вовка обвязался верёвкой, взял в руки связку кирпичей и плюхнулся в чёрную воду омута.

Прошла какая-нибудь минута, а Кольке она показалась целой вечностью. Он не выдержал и с силой потянул за веревку.

Из воды показалась мокрая Вовкина голова. Он отфыркнулся, перевёл дыхание и сказал:

— А знаешь, чего-то получается. Я почти до песка достал. Ты только не тяни так быстро.

В другой раз Вовка уже вытащил несколько цветных камешков, в третий — целую пригоршню.

Потом, обвязавшись верёвкой, стал нырять Колька, затем снова Вовка, но уже без верёвки и связки кирпичей.

Вода на дне омута была холодная, мальчишек прохватывала дрожь, голые тела покрылись гусиной кожей, но они не сдавались. Кучка цветных камешков на берегу всё росла и росла.

Вовка уже мечтал о том, как они принесут в деревню полную кепку камешков и оделят всех девчонок. При этом без всякого обмана и потребуют только одного: вернуть Мигачёву все его камешки обратно.

— Хватит, Седой… Куда нам столько! — стуча зубами, взмолился Колька, ссыпав камешки в кепку.

— Давай уж до полного наберём… Пусть знают нас, — заявил Вовка.

Но не успел он ещё раз нырнуть в омут, как к берегу подошли Петька Мигачёв и его отец дядя Ефим, небритый, густоусый мужчина лет за сорок.

Дядя Ефим подозрительно огляделся, приметил кепку с камешками и набросился на мальчишек:

— Вы чего разнырялись?! Сказано вам — коряги на дне. Хотите, как и Петька, голову поцарапать? — И он показал на Петькин лоб, заклеенный нашлёпкой из чёрного пластыря.