Лия Симонова - Круг

Но вот с Анатолием Алексеевичем остались только Клубничкина и Прибаукин. Олеська помчалась куда-то вниз по лестнице. Он чуть помедлил и понесся за нею, перескакивая через ступеньки.

— Олеська! — поймал он ее почти у самого вестибюля.

Олеська повернулась и, как ему показалось, сразу все поняла. Она была взрослее его, хотя они родились в один год и один месяц. Игоря это мучило. Обычно он прикрывался позой, манерничал, называл всех «господами», сейчас он был подавлен и не успел нацепить привычную маску. Она сразу это увидела.

— Что случилось? — спросила Олеська. — Еще одно колониальное государство освободилось от гнета империализма?

— Олеська, — безнадежно вздохнул Игорь, — ну, в общем… я не могу без тебя…

Он увидел, как она вся сжалась, затихла и невольно отстранилась от него, словно он приготовился ее ударить…

— Ты что? — почти закричал он, чувствуя, что теряет ее навсегда.

— Извини, я не могу… — пролепетала Олеська и с непонятным для него страхом повторила: — Извини…

— Не можешь? — Он страдал, как никогда ему не приходилось. Он тоже был единственным и самым любимым, он тоже не привык к отказу, как и Киссицкая. — Не можешь со мной? А с Венькой можешь? И с Анатолием Алексеевичем можешь? Значит, правильно говорят: была-жила девочка «на троих»… — сказал и сам испугался, отпрянул.

Олеська поникла. Ее прекрасные грустные глаза затянуло слезами. Он приготовился к худшему: к пощечине, к презрению, к грубости, а она до синевы в пальцах вцепилась в лестничные перила и устало проговорила:

— Я не могу, потому что для меня Сережка не умер. Слышишь? Он живой. Ты не поймешь, а он бы понял. Он, может быть, не такой образованный, как ты. И манеры у него не такие изысканные. И он не знает так твердо, как ты, что хочет стать не кем-нибудь, а только государственным деятелем… — Она говорила о Судакове в настоящем времени, словно он действительно был жив. — Но он добрый, очень добрый… И как бы тебе объяснить?.. Один человек не часто видел свою любимую, но он всегда ждал ее. И встречал морем апельсинов. Апельсины на полу, миллион апельсинов и одна свеча… Я хочу окунуться в море апельсинов, раз так бывает… А ты, ты не способен… Извини… Ты не удержишься и съешь апельсины сам, пока придет твоя любимая. Ты подумай и, пока не поздно, не становись государственным деятелем. За государство страшно… — Она откинула золотую прядь с плеча и поплелась вниз по лестнице.

Уже снизу он услышал ее голос:

— И скажи своей Кисе, что я ей этой сказки про девочку, которая жила-была «на троих», не прощу!..

В тот момент, когда Пирогов так неожиданно настиг Олеську на лестнице, она была в хорошем расположении духа. Ей почти удалось убедить Анатолия Алексеевича, что атмосфера в классе сразу улучшится, если Холодовой дадут характеристику, которую по настоянию Виктории Петровны отказались дать, а ее, Клубничкину и Столбова примут в комсомол. Она пообещала даже, что они все вместе навестят завуча. Ребята устали от неприятностей, и Олеське искренне хотелось, чтобы все наладилось. Анатолий Алексеевич обещал помочь, она чувствовала, что он готов пойти им навстречу.

Пирогов вернул ее к неприглядной действительности. Столько сучков и задоринок наросло уже на скрючившемся дереве их школьной жизни, что трудно было проскочить мимо, не зацепившись. Она не пошла искать Холодову, быстро оделась и побежала домой.

Когда Прибаукин, Клубничкина и сама Холодова явились к ней, она передала им сплетни, которые распускает Киссицкая. Ненависть переполняла Олеську.

— Перевернуть бы ее вверх тормашками! Может, утряслось бы все в ее гениальной головке!

— Это можно! — пообещал Венька. Он тоже был ужасно зол на Киссицкую.

Так прекрасно задуманный и разработанный план всеобщего благоденствия неожиданно сорвался из-за Киссицкой. Опять из-за нее! Пора, пора проучить эту умницу, сказать Кисе «брысь»!

— Пора сказать Кисе «брысь»! — произнес Прибаукин вслух.

Но девчонки не обратили внимания на его слова. Они уже обсуждали, как воскресить сорвавшийся план, и Маша уговаривала Олесю успокоиться.

Пирогов отыскал Кустова в туалете. Славка сидел на холодном каменном полу, и во рту у него торчала сигарета. Вокруг валялись окурки.

Игорь впервые видел своего друга курящим. И Славкино лицо показалось ему странным, опухшее и тупое лицо, словно он долго плакал, устал и притих.