Мария Куликова - Пистоль Довбуша

Вот они, цепляясь за корни деревьев, обнаженные весенними ручьями, за кустарники, поднимаются все выше и выше. Затем останавливаются отдохнуть на небольшом выступе скалы. Маричка смотрит вниз и закрываем глаза.

— Йой, божечки! Я дальше не пойду. Вон какой обрыв! Страшно, — наконец признается она.

— А ты не смотри вниз, — советует Мишка.

Она и рада бы не глядеть туда, но глаза, такие непослушные, сами ищут дно обрыва. А вот и ель рядом. Обнялась со скалой и растет над пропастью как ни в чем не бывало. Ну и местечко она себе выбрала!

— Глянь, Маричка! Вон верхушка нашей церкви виднеется! Ого, как высоко мы взобрались!

Все же и Маричка осмеливается посмотреть вдаль. До чего же красиво вокруг! Вон Латорица голубой дорожкой распахнула гущу верб. Но голубой она кажется только издали. Вблизи же — быстрая и мутная: с гор течет. Если ей попадаются на пути большие камни, она злится — шумит и пенится. Тогда на воде показываются светлые пузырьки. И чудится издали, будто уронил кто-то в реку белую скатерть.

А там, за рекой, из густой зелени выглядывает островерхая графская вилла. Говорят, там комнат больше, чем хат в Дубчанах. И зачем одному человеку такой домище?

И село видно. Маленькие хаты, почти все крытые соломой или дранкой, как попало рассыпались у подножия горы. На краю Дубчан стоит высокий дуб, разбитый молнией. Со скалы он похож на человека с протянутыми руками. Он словно молит: «Помогите! Тяжко мне, люди добрые».

Вдоль Латорицы змеится железная дорога. Она убегает куда-то в горы.

Неожиданно из тоннеля вынырнул поезд, выбрасывая в небо клубы черного курчавого дыма.

— Смотри, смотри, Маричка, а поезд какой маленький! — с восторгом кричит Мишка. — Ага, это я придумал сюда залезть, айно?

Маричка тоже видит такое зрелище впервые. Она от восхищения не может устоять на месте. Но подпрыгивать тут опасно, и она только хлопает в ладоши.

— Ойо-ей! — одновременно вскрикнули дети.

На том месте, где шел поезд, неожиданно, будто из-под земли, вырвалось багровое клубящееся пламя и взметнулся вверх черный дым. Многоголосое эхо несколько минут бродило между горами, ударяясь о скалы. От этого взрыв казался еще страшнее. Дети стояли в оцепенении. Когда все затихло, Мишка чуть слышно сказал:

— Ты не бойся, Маричка. Это далеко.

— А я и не боюсь, — прошептала она.

«Это, наверно, партизаны…» — напряженно думал пастушок. Какую ж это силу надо иметь, чтоб вот так, с одного маха, целый поезд подорвать? Наверно, богатырскую.

— Слышь, Маричка, вот свалиться мне сейчас в пропасть, это партизаны фашистов бабахнули. Хортики везли, может, пушки, может, бомбы… Везли туда, на русских. А партизаны их — хлоп!

— Так им и надо! Так им и надо! — Маричка все ж ухитрилась немножко попрыгать на выступе скалы.

Взволнованные, они молча возвращались обратно. Каждый думал о происшедшем. Вот бы встретить Мишке партизан! Может, они и его взяли б с собою? Возможно, они накажут и проклятущего Ягнуса? И всех фашистов прогонят с Карпат? Надо скорее найти волшебный пистоль! Надо помочь партизанам!

Маричка забыла попросить Мишку показать ей гнездо дятла. Зато она вспомнила про уговор.

— Так не забудь, Мишко! Приходи к дубу!

В горах темнеет быстро. Мишка принес ведро воды из потока, наспех поужинал. Потом, предупредив маму, что ляжет спать на сене, выбежал со двора.

Вокруг уже стояла густая тьма. Тяжелые, влажные тучи опустились ниже, словно хотели отдохнуть немножко на широких, могучих плечах Карпат. Где-то далеко тихо ворчал гром. Изредка горы озаряли сполохи.

Мишка, часто дыша, остановился под дубом. Он не сразу заметил Маричку.

— То ты, Мишко? — неожиданно прошептала она.

Не сговариваясь, они взялись за руки, чтоб в темноте не потерять друг друга.

— Пойдем в ту сторону, где гора Стой. Я там не искал еще…

Ночь была наполнена разными звуками. Что-то рядом подозрительно шуршало. Неожиданно послышались какие-то хлопки. Так мальчишки хлопают ладонями по спинам коней, когда купают их в Латорице. А потом вдруг что-то закричало, заскрипело: «Уэрр-тырр, эрр-рырр!» Мишка догадался — это козодой ударяет крыльями, это он поет свою песню. И все-таки ему было страшно. Он почувствовал, как рука Марички еще крепче сжала его пальцы.

— Это козодой так кричит…

— Правда?.. А я думала, ведьма…

Они шли медленно, пристально всматриваясь в темноту. А в лесу что-то ухало, шуршало…

Чтоб разогнать страх, Мишка заговорил о самом заветном: