Янис Яунсудрабинь - Белая книга

На моих глазах совершались все ткацкие работы, и многое довелось мне увидеть, прежде чем простая пряжа превратится в красивые ткани, из которых шили всякую одежу. Вскоре и сам я стал великим знатоком ткацкого дела. Только гляну на тканье и тотчас опознаю, кипорка [11] Кипорка — ткань, в которой уток идет наискось, образуя непрямую решетку. это или простое. Различал я и шестерик от восьмерика. А как замечу близни [12] Близни — огрехи. , скажу: «Верно, у ткачихи очки запотели».

Ткацкое искусство начинается с подготовки основы. За клетью под навесом более полугода провисела на толстых крюках сновалка — большое мотовило. Давно пора ей покрутиться, поворочаться.

Посреди батрацкой к потолочной балке прибита деревянная колодка с дыркой, в которую вставляли верхний острый конец стояка сновалки. На полу, ровнехонько под колодкой, клали деревянный крест, а то и печной заслон с вмятиной посередке, подливали в нее немножко свиного жира и вставляли нижний конец стояка.

На этом большущем мотовиле можно было покататься. Сяду на поперечину и держусь руками за боковую палку, чтобы не свалиться. И тогда хозяйка или моя мать разочка три-четыре толкнет рукой боковины — и я лечу себе, как птица.

Потом ткачихи приступали к снованию. Перво-наперво все они собирались вместе, держали совет — по сколько кругов сновать. В одном круге дюжина локтей. И кругов таких, бывало, наснуют по целой дюжине. И впрямь тогда опостылет сидеть и сидеть за кроснами.

Но случалось и так, что хоть и меряли-считали, а основа выходила на несколько пас уже, нежели было задумано.

Пряжа перематывалась с двух или трех вьюнков, но если сновали пеструю основу, то вьюнки эти торчали вокруг сновальщицы, как пенечки. Сперва нить бежала прямо к потолку и через блестящее латунное колечко спускалась в руку сновальщице, та ее пускала вокруг сновалки, кругами сверху вниз и обратно, снизу вверх. Сновалка походила тогда на полосатый верстовой столб.

Наверху и внизу на сновалке были колки, нить только огибала их и шла в обратную сторону. На нижней перекладине имелся еще один колок, и на него нить надо было набрасывать то поверху, то снизу, тогда получались перекрестные петли. И так споро они нарастали, просто диво.

Но снимать пряжу со сновалки не так-то просто. Сновальщица садилась на корточки, считала нити в перекрестных петлях, и если было их сколько требовалось, то скрепляла каждую петлю перевязкой, вынимала по очереди один колок, другой и заплетала пряжу петлю за петлей в цепь. А чтобы сновалка стояла недвижно и пряжа не путалась и не соскальзывала, я крепко придерживал ее руками и отпускал ровно столько, сколько требовалось. Сновальщица, поочередно меняя руки, сплетала пряжу, звено за звеном, в короткую цепь. Делалось это для удобства и чтобы не вытягивались нити.

Ну вот, теперь уже и можно метать бердо и начинать навивку. В петли вдевают рейки, а концы нитей навивают на пруток в заднем навое. И тут одному приходится вертеть ворот сбоку ткацкого станка, а другому тянуть вперед бердо с набилками, третьему крепко держать еще не закрепленные концы нитей. На навой время от времени кладут гладко оструганные сосновые лучины, чтобы уберечь пряжу от разрывов.

Когда укрепят основу, ткачиха начинает заправлять пряжу в нитченки. Чем нитченок больше, тем кропотливее работа. Иной раз на нее может уйти дня два кряду. Теперь остается перенаправить основу в другое, частое бердо, пригодное для тканья. Первое служит только для разделения нитей, когда крепят основу.

Еще осталось укрепить нити на переднем навое, поставить бердо в набилки, подогнать к нитченкам крепкие веревки от подножек. И уже тогда можно садиться за работу.

Нажмет ткачиха на подножку, и тотчас по обе стороны берда встанут вроде бы мосточки — две нити под углом к основе, в этот зев и продевают челнок с утком. Челнок щучкой выскальзывает из рук ткачихи, она подхватывает его с другой стороны и поднимает вверх, чтобы из цевки вытянулась нить для следующего нырка.

Потом слышится стук набилок, нажимается другая подножка и снова продевается уток. Сперва тканье выходит неровное, редкое, но мало-помалу выравнивается, и когда на пришву накручивается готовый конец новины, холст совсем гладкий, ладный, как положено.

В доме теперь только и слышится равномерный перестук: туки-тук! Туки-тук! Лишь изредка ткачиха прерывает работу — связывает порвавшуюся нить или заправляет новую шпульку в челнок. Время от времени приходится также отпускать задний навой и подвернуть передний, на пришву которого наворачивается готовое тканье. Иногда в однообразное постукивание врывается звук падающей на пол лучины из большого навоя.