Север Гансовский - В рядах борцов

— Ну, всё в порядке, — сказал он. — Больше они сюда носа не сунут.

— Сволочи, — сказал тот, который называл себя адвокатом и действительно был юристом по образованию. — Сволочи. Если бы здесь в самом деле соблюдались законы, мы могли бы привлечь их к суду за преследование с собакой.

Полукруг людей распался. Все теперь повернулись к мексиканцу. Тот стоял опустив руки. У него было странное, счастливое и смущенное, лицо. Пожалуй, такого выражения никогда не видели ни его жена, ни дети. Он сказал несколько слов девушке, которая, нагнувшись, отряхивала грязный подол рубашки у одного из мальчишек. Та подняла голову, осмотрелась, и позвала:

— Архи!

Мальчик вынырнул откуда-то из-за спин людей и, сунув руки в карманы, с независимым видом подошел к ней. Он покровительственно улыбнулся маленькому мальчишке, которого девушка держала за руку, и сказал:

— Давно я хотел этому вербовщику разукрасить рожу. Жаль только, что камень маленький попался.

Мексиканец подошел к Архи.

— Дядя хочет пожать тебе руку, — объяснила девушка.

Мальчик покраснел. Краска медленно заливала его веснушки. Он осторожно вытащил руку из кармана, с сомнением посмотрел на нее и тщательно вытер о грязные штаны.

Мексиканец снял шляпу. В своей заплатанной рубахе, с желтыми усами, он, несмотря на маленький рост, выглядел очень величественно. Он протянул руку, мальчик подал ему свою. Люди кругом улыбались. Мексиканец сказал несколько слов.

— Дядя предлагает тебе, — сказала девушка, — стать членом нашей семьи.

Архи покраснел еще больше. Он растерянно взъерошил рыжие волосы на макушке.

— Ты будешь нам, как брат. Где бы ты ни был, и что бы ты ни делал, ты всегда будешь знать, что у тебя есть родные.

— Спасибо, — сказал Архи.

Один из «членов семьи», пятилетний мальчишка мексиканца, смотрел на Архи с уважением. Архи подошел к нему и вытер грязный нос мальчика. Мексиканец оглянулся на жену. Какая-то женщина, с растрепанными после сна волосами, подошла к ней и обняла ее за пояс.

Мексиканец прижал руку к сердцу. Он посмотрел на людей, стоявших перед ним, маленькой жесткой загорелой рукой показал на удалявшихся всадников и заговорил. Говорил он минуты три. Это была целая речь. Потом ударил себя в грудь, изящным сдержанным жестом обвел толпу и умолк.

Все выслушали его внимательно, хотя и не поняли ни одного слова, так как, за исключением его семьи, никто не знал здесь испанского. Речь всем понравилась.

— Хорошая речь, — сказал высокий старик. — Умеет человек говорить. Я однажды слушал одного парня в Нью-Йорке. Он был с высшим образованием. Тоже хорошо говорил. Тысячи три народу там было… И этот тоже умеет.

Он подошел к маленькому мексиканцу и похлопал его по плечу.

— Правильная речь. Как раз то, что нужно.

Речь действительно была хорошая. Она была хороша потому, что мексиканец, который только что принял американского мальчика в свою семью, сказал о том, что он сам будет членом великой семьи трудящихся.

Сэм проснулся рано. Уже рассветало и тоненький луч солнца протянулся от щели в стене хижины к соломенной подстилке, на которой он лежал. Из-за стены доносился легкий, сухой шелест. «Кукуруза шелестит, — подумал Сэм. — Хорошо, если бы не было дождя».

В солнечном луче плавали золотые пылинки. Потом по паутинке откуда-то сверху спустился маленький паук и повис покачиваясь. Сэм приподнялся и пошарил возле себя рукой, отыскивая трубку. С ящика, который стоял у стола, неожиданно спрыгнула большая крыса и, промчавшись мимо Сэма, юркнула в щель возле двери. «Отчего здесь крысы? — удивился Сэм. — Им и есть-то нечего. Мешок с кукурузной мукой мать вешает к потолку, а патока стоит в ведре на плите, — им туда не добраться».

Он вспомнил, что в прошлом году у соседей крыса укусила мальчика и тот несколько месяцев ходил с гноящейся раной. «Надо бы их вывести», — подумал Сэм.

Потом, присев на подстилку, он высек огонь из кремня, прикурил и некоторое время лежал неподвижно, глядя на голубые волны дыма, висящие в воздухе. Тело у него болело, особенно тяжело было поднимать руки. Вчера он весь день работал на ферме у Доджа, хозяина земли, которую они арендовали. «Какой сегодня день? — подумал Сэм. — Почему нас мать не будила?»

И вдруг вспомнил, что сегодня воскресенье. Он сразу забыл про боль в мускулах плеч и спины. Да, сегодня было воскресенье — тот самый день, когда Сэм должен выполнить свое решение.

Легким движением он поднял с пола свое большое тело. Еще одна крыса рванулась мимо него к щели, но он ее даже не заметил. «Надо разбудить Джоя, — сказал он себе. — Пусть мальчик знает. Может быть, ему придется остаться за старшего в семье».