Полозову обидно: «На наши войска «Юнкерсы» идут, а я что ж, смотри да на своих истребителей надейся? Может быть, они и извещения ещё не получили и по тревоге не поднялись!»
А время идёт, и нет на войне ничего дороже упущенной минуты… Что — минуты! Секунды, одного критического мгновения. Упустил — не воротишь. Потом хоть локти кусай — поздно. И расплата за упущенное страшная — кровь.
Щурится генерал, улыбается своим никому ещё не ведомым пока мыслям. Включает передатчик, и слышат командиры ведомых машин знакомый, простуженный на высотах голос:
— Рубанём, сынки, дружно!
— Стрелкам за «Фоккерами» смотреть!
— Сомкнись! Пошли!
Девять «пешек», девять пикировщиков, вопреки всем принятым понятиям о назначении бомбардировочных кораблей, с дерзостью истребителей идут на врага.
Побеждает воля, внезапность и инициатива — это железный закон войны.
Сближаются машины. Бьют пушки.
Самовары не пляшут вприсядку, бомбардировщики не атакуют воздушных целей — это общеизвестно, это аксиома. Противник это знает, этому его учили, в этом он убедился в военном небе многих покорённых стран. Он даже не пытается свернуть в сторону.
Одна атака — четыре факела.
Вот он какой, гвардии генерал-майор Полозов! Самое верное ему прозвище: генерал «Внезапность», и не зря так называют своего комдива ведомые лётчики.
— Смирно! — скомандовал дежурный по части и начал обычный утренний рапорт. — Товарищ командир, личный состав части находится на аэродроме. В готовности номер один — эскадрилья капитана Овчинникова. За время моего дежурства случилось «чепе» — из кабинета комиссара украли скатерть.
Дежурный мог доложить мне о чём угодно: о наводнении, пожаре, коллективной пьянке, но о краже на аэродроме, в штабе авиачасти, в военное время… Нет, это казалось немыслимым. За всю мою долгую лётную службу ни о чём подобном я никогда даже не слышал.
Но красной шёлковой скатерти действительно не было, и посреди тесного кабинета комиссара стоял необычно голый стол с фиолетовыми чернильными пятнами на неровной, изрезанной неизвестно когда и кем столешнице. Поручив начальнику штаба расследовать это необычное происшествие, я уехал на аэродром.
События, о которых я здесь рассказываю, происходили во время боёв на Халхин-Голе. Наш полк считался в ту пору молодым. Он был только что сформирован из двух эскадрилий подмосковной истребительной бригады и одной забайкальской. Забайкальцами командовал капитан Овчинников.
Воспитанные московскими парадами, столичные лётчики держались в плотных строях, они открывали огонь с дистанции в тысячу метров и никогда не забывали обратного компасного курса… По-другому вели себя забайкальцы. Видно, долголетняя пограничная служба выработала у этого народа совсем иной стиль, обострила в них чувство ответственности. Забайкальцы дрались с ожесточением и упорством, смело шли на сближение, они не признавали плотных строёв и дальних огневых дистанций. Даже в общем полковом строю овчинниковскую экскадрилью невозможно было спутать с любой другой.
— Они страшно недисциплинированные, — говорили о них москвичи.
Забайкальцы отмалчивались.
Накануне происшествия в штабе шло совещание. Это было обычное будничное совещание, в котором принимало участие человек десять — двенадцать.
Неожиданно поднялся командир забайкальской эскадрильи капитан Овчинников. Он был невысок ростом, подвижен, его легко можно было б принять за подростка, когда б не петлицы на воротнике с тёмно-красной «шпалой» на голубом поле.
— Дальше так продолжаться не может! Нам нужны шарфы. Посмотрите, что делается…
Он расстегнул ворот гимнастерки, и все увидели, что мальчишески тонкая шея капитана стёрта в кровь.
— Мы делаем по восемь вылетов в день. Чтобы драться, нужно смотреть по сторонам, головой крутить надо! Ещё неделя — и парашютные лямки к чёрту перетрут нам шеи.
Кто-то засмеялся. Это окончательно вывело Овчинникова из равновесия. Срывающимся голосом он выкрикнул:
— Кому-то смех, а кому-то слезы! Здесь не парад! Может быть, некоторые и прилетели сюда за орденами, а мы работаем. Создайте нормальные условия…
— Товарищ капитан, я вполне понимаю вашу юношескую горячность, больше того — я вам сочувствую, — спокойно произнёс майор-интендант, — но шарфики пока что не предусмотрены номенклатурным списком лётного обмундирования. Подходящих подшипников для облегчённого… э-э-э… голововращения наша промышленность пока тоже не выпускает. Видно, придётся вам как-нибудь так обходиться.
Читать дальше