Мэри Нортон - Метла и металлический шарик

Затем мучители в присутствии констебля и священника связали его по рукам и ногам и бросили в тошнотворную зеленую воду, поросшую ряской… удушающая зеленоватая тьма… шум в ушах, словно барабанная перепонка быстро играет на скрипке… Утони он — значит, был обыкновенный человек, а не колдун, но Эмелиус всплыл — выходит, дело нечисто, и надо сжечь его на костре…

Эмелиус всплыл, кашляя и отплевываясь. Толстый плащ, привязанный на щиколотках, сохранил внутри воздух. Эмелиус увидел солнечный свет, услышал испуганное кряканье уток и снова стал медленно погружаться все глубже и глубже… звон в ушах, темнота… темнота все густела, успокаивая страх, отгоняя мысли…

И вот уже утро. Эмелиус так и пролежал всю ночь на холодном полу там, где его бросили. Холодно, да, ужасно холодно, холод проник в самое сердце, но ждать осталось недолго. Скоро от его сырых одежд пойдет пар, он почувствует, как поднимается жар, как начинает тлеть одежда, почует запах гари, еще немного — и вся одежда вспыхнет, словно факел.

Костер… много лет прошло с тех пор, как последняя жертва взошла на него. Теперь ведьм и колдунов вешают, а не сжигают. Что за ужасный варварский обычай сжигать людей заживо! Но ныне, после пожара, люди просто помешались на огне… огонь… огонь.

— Боже! — воскликнул Эмелиус, закрывая глаза руками. — Костер… костер… спасите меня от костра!

Эмелиус затих, закрыв лицо руками, словно надеясь, что если будет сидеть тихо, то, может быть, окажется, что он все же утонул в пруду и мучения его кончились. «Какая нелепица! — думал он с горечью. Обвинить меня в колдовстве, да я в жизни не знал ни одного настоящего заклинания!»

Вот мисс Прайс — это другое дело, она-то — настоящая колдунья, но никому не придет в голову сжечь ее. Никто не осмелится вытащить ее из ее уютного домика и проволочь по Хай-стрит до околицы. Ведь она платит налоги, чтит английские порядки, работает в Красном Кресте, так что никому и дела нет до того, чем она занимается в остальное время. Она может наколдовать огромного черного кота величиной со слона, но никто ей и слова не скажет, разве что кот окажется воришкой или она станет грубо с ним обращаться.

— О, мисс Прайс, если бы вы только знали, — простонал Эмелиус, — если бы вы знали, что меня собираются сжечь на костре!

— Я знаю, — раздался чей-то голос. — Мне рассказали об этом ваши соседи.

Эмелиус медленно отвел руки от лица. Он оглядел камеру. Она была пуста.

Наверное, он начал сходить с ума от страха. Но голос казался настоящим: очень громкий, деловой. И тут он заметил ее, точнее, ее лицо в окне и две побелевшие руки, вцепившиеся в прутья решетки. Мисс Прайс смотрела на него из-под черного капюшона, и поначалу Эмелиус не узнал запавшие глаза, сжатые губы, однако помутившимся от страха сознанием он все же узнал ее длинный нос — розовое в пятнах знамя возмущения и праведного гнева.

— Не просто было сюда добраться, — пожаловалась мисс Прайс. — Приходилось все спрашивать и спрашивать. А кругом такая грубость!

Чернокнижник молчал. Его трясло, наконец, он почувствовал, как продрог.

— И никто, видите ли, не понимает королевский английский, — продолжала мисс Прайс с раздражением, слегка задыхаясь. — Не представляю, как вы это выдерживали. И эта грязь, нечистота, вонь… но об этом позже. — Мисс Прайс вдруг вскрикнула и исчезла, но через минуту появилась снова. — Оступилась, — пояснила она. — Очень неустойчивая позиция. Но вы заперты, а кровать в камере не поместилась бы.

Эмелиус облизал губы. Он не сводил глаз с лица за окном.

— Они пытались утопить меня в пруду, — простонал он, словно обращаясь к самому себе, — в пруду…

— Не стоит об этом вспоминать, — поспешно сказала мисс Прайс. Она опустила глаза, и Эмелиус услышал, как она шепчет кому-то: «Так подвинь свою руку, Кэри. Ты сама виновата. Я не нарочно на нее наступила». Немного погодя она сказала кому-то: «Да, с ним все в порядке. Просто очень промок. Но камера очень тесная, кровать в ней не поместится». Мисс Прайс снова появилась в окне. — Обождите минутку, — извинилась она и исчезла.

Эмелиус услышал приглушенные голоса. Он снова лег. Благодарность разливалась по его телу, пока не переполнила сердце и не хлынула слезами из глаз. Жгучие, мучительные слезы просачивались сквозь сомкнутые веки. Мисс Прайс вернулась! Она спасет его! Она всегда доводит дело до конца, за что бы ни взялась — все ей удается.