Рут Сойер - Роликовые коньки

22 сентября 189… года ходила в церковь. Вернее сказать, скаталась туда на роликах. По-моему, в роликах нет никакого греха, а на своих двоих ходить очень скучно. Хорошо, что я решила вернуться в свой приход. Дьякон там просто отличный. Я сразу с ним познакомилась. Он сказал: «Отлично помню, как тебя тут крестили». Это очень мило с его стороны. Потому что вообще-то меня крестили не в церкви, а дома. Сама я, конечно, про это не помню, но мама рассказывала, что доктор Коллиер пожаловал к нам на воскресный обед, а во второй половине дня окрестил младенца, то есть меня, в присутствии родственников. Мама еще говорила, что я была в «свивальниках». Так в Библии называют пеленки. Звучит и правда гораздо красивее.

Я все-таки решила точно выяснить у своего друга дьякона, грешно или не грешно ездить в церковь на роликах. Он немного подумал и говорит: — Если ты хоть раз заявишься сюда с роликами на плече да еще скажешь, что я тебе разрешил, плакала моя работа, Люсинда. Но если ты будешь приходить загодя и уходить после всей этой модной публики, я могу прятать твои ролики в ризнице.

Я дала честное слово, что буду приезжать раньше всех, а уезжать после того, как в церкви не останется никого из паствы. С тех пор я так и поступаю и езжу в церковь с большим удовольствием.

По-моему, дьякон меня поддержал потому, что в молодости сам любил путешествовать. Таким, как он, есть о чем вспомнить. В общем, мои ролики ему нравятся. Он говорит: «Когда целый час простоишь в крахмальном воротнике, кажется, что шея вытянулась, как у жирафа». Наверное, мне лучше все-таки не рассказывать мисс Питерс про то, что я езжу в церковь на роликах. Ведь это она велела мне надевать в церковь самые нарядные платья. Вдруг ей покажется, что ролики к этому не идут?

Целых десять лет жизнь Люсинды была подчинена соображениям пользы. Каждый час из тех, что она не спала, отводился какому-нибудь делу. И все из-за тети Эмили! Она посвятила себя без остатка Системе, Обязанностям и Дисциплине. Мама Люсинды по мере сил такой жизни сопротивлялась, но все-таки кое-что из убеждений старшей сестры и ей перепало. Разумеется, семейство Уаймен никогда не смогло довести свою жизнь до того совершенства, в каком пребывали домашние тети Эмили. Но и самой малости тетиных принципов было вполне достаточно, чтобы отравить Люсинде существование.

Попав к сестрам Питерс, она ощутила подлинное блаженство. В их маленькой квартирке Система, Обязанности и Дисциплина словно истаяли. Теперь это были не грозные существа, а лишь призраки. Люсинда о них еще помнила, но не посвящала им жизни. Призраки возрождались лишь на один день в неделю. Каждую субботу к четырем часам Люсинде вменялось в обязанность идти к тете Эмили.

Девочка призывала все свое мужество, затем облачалась в лучший передник из белого французского льна, отделанный гамбургским кружевом. Эти передники с рукавами застегивались сзади на пуговицах. Носили их поверх платья, от которого виднелся один лишь подол. Подобно другим неприятностям, передники появились в жизни Люсинды тоже благодаря тете Эмили. Сперва она стала водить в них собственных дочерей, а потом насела на маму Люсинды и не унималась до тех самых пор, пока та не признала, что «каждая девочка из приличной семьи обязана надевать передник».

Временному сиротству Люсинды минуло две недели. В их число вошли, разумеется, и две субботы, проведенные у тети Эмили. Оба раза Люсинда вела себя там превосходно. Она не совершила ни единого проступка, и ни разу тете Эмили не удалось вызвать ее на скандал. Не то чтобы Люсинде стало больше нравиться у нее. Просто с некоторых пор она поняла: любой спор тетя Эмили обернет в свою пользу. Вот почему Люсинда целых две недели подряд покорно сидела на стуле и, болтая для равновесия ногами, которые не доставали до пола, старалась как можно аккуратнее шить. Тетя Эмили в это время говорила. Речи ее были посвящены тому же, что и письмо, которое получила мама Люсинды перед отъездом. Племяннице очень хотелось ответить, но она изо всех сил стискивала зубы и таким образом преодолевала себя.

Люсинда нашла в себе мужество даже тогда, когда тетя Эмили категорически запретила приезжать к ней на роликах. Девочка сумела изобразить покорность и две субботы подряд ходила пешком, «как настоящая юная леди». Каким-то чудом она умудрялась при этом не испортить себе настроения и представала перед тетей вполне жизнерадостной. Люсинда очень надеялась, что и третья суббота пройдет без особенных происшествий, но с самого утра день явно не ладился.