Целестина Клячко - На поиски исчезнувшего племени

— Валентина Львовна, вы видели? Нет, вы видели, как бедный уж удирал от Володи?! Боялся, наверное, чтобы тот не ужалил его!

Глядя на Лёву, рассмеялась и я. Ко мне присоединился вернувшийся из леса Павел. Из палатки донеслось громкое фырканье Юры.

Володя всё это время стоял у нашего старого дуба и от смущения зачем-то сосредоточенно сдирал с него кору. Но тут он вдруг обозлился.

— Д-дурак! — сказал он, обращаясь к Лёве. — Хотел бы я тебя увидеть на моём месте.

— А ты бы и не увидел! Змея знает, к кому ползти!

Володя не нашёлся, что ответить, и, свирепо посмотрев на Лёву, с досадой плюнул в траву.

Из палатки начальства показалась взлохмаченная голова Ростислава.

— Сейчас половина пятого, — холодно произнёс он. — До подъёма ещё полтора часа. Кому спать не хочется, пусть возьмут лопаты и идут до завтрака на городище…

Через секунду все снова были уже в постелях. Один Мультик остался сидеть у входа в палатку. Он, видимо, надеялся, что уж вернётся.

…Прошло несколько дней напряжённой работы на городище. Солнце после ливня, казалось, стало палить ещё сильнее. К концу двенадцатичасового рабочего дня жара всех выматывала.

Нашли ещё много славянской керамики; уже не только черепки, но и целые наполовину, на три четверти сосуды. Но этого было мало. Нам нужны были более существенные доказательства того, что здесь был город тиверцев. И что в Приднестровье были ещё славянские поселения. Поэтому мы и искали, а затем раскапывали все найденные нами городища, селища и курганы. Алчедарское городище было самым большим, и основные раскопки мы проводили на нём.

Кроме найденной керамики — остатков глиняной посуды, — нам нужно было узнать, какие были у них жилища, хозяйства, что они производили. И пришёл день, когда мы эти доказательства получили.

После обеда я осталась в лагере и, сидя в палатке, делала фотопробы со всех снятых мною плёнок. Пробы я вешала для просушки на верёвке, протянутой между деревьями, прикрепив их защипками для белья. Лёву, дежурившего в этот день, я отпустила на городище. По временам я помешивала гречневую кашу с салом, которую он готовил на ужин. И вдруг он примчался в лагерь до того сияющий, что я сразу догадалась.

— Лёва, нашли что-нибудь?!

Он упал на траву, сделал стойку, вскочил, бросил палку подскочившему Мультику и завопил:

— Ничего не скажу! Бегите скорей на городище! Я остаюсь здесь. Меня давно за вами посылали, но я не мог оторваться!

Я схватила фотоаппарат, закричала Лёве:

— Умоляю, не трогай ничего в палатке, всё перевернёшь! — и убежала на городище.

Мультик с лаем помчался за мной.

Я ещё издали услышала нёсшийся оттуда гул. Говорили все одновременно. У глубокого раскопа с южной стороны столпились все ребята и Александр Степанович. Увидев меня, они хором завопили и кинулись навстречу.

Александр Степанович почему-то поднял меня со словами:

— Утёрли нос всем неверующим! Знай наших! — и осторожно поставил меня на землю.

Ребята взялись за руки и стали плясать вокруг меня с криками:

— Ура! Победа! Урр-ра!!

Мультик с восторгом принялся хватать их за ноги.

— Да что же произошло, скажете вы наконец?! — закричала я, потеряв терпение.

Из раскопа показались голова и плечи Гэбэ. Рукав его серой рубахи лопнул около плеча. Всё лицо было в земле.

— Валентина Львовна, пойдите сюда! — радостно закричал он. — Скорее!

Я подбежала к краю раскопа. В глубине его Ростислав снимал кисточками землю с чего-то, что блестело на дне.

Мультик подбежал и тоже заглянул внутрь раскопа. Комок земли, сдвинутый его лапой, упал прямо на Ростислава. Он поднял голову и завопил тонким голосом:

— Да уберите же вашу подлую собаку, или я убью её!

— Вы не туда смотрите! — волновался Гэбэ, выбираясь из раскопа.

В правой руке он держал серебряное ожерелье. Оно состояло из тоненьких пластинок и колечек, скреплённых между собой прозрачной цепочкой.

— Неужели вы нашли его в земле? — вскричала я, одновременно восхищённая и удивлённая.

— Да, мы нашли это в земле! И не только это! — ответил потный, грязный и сияющий Гэбэ. — Пойдите сюда!

Он подвёл меня к кусту, под которым лежала рубаха Ростислава, и поднял её. На чистом листе кальки, сверкая на солнце, лежали розовые сердоликовые бусы, два бронзовых кольца, ещё ожерелье из чеканных бляшек со звёздчатым узором, поясная серебряная резная пряжка.

Я не верила своим глазам.

— Всё это найдено здесь?! Какая тончайшая работа! А ведь это было сделано не менее десяти веков назад! Поздравляю, поздравляю вас! — всё, что я могла сказать.