Наталия Лойко: Дом имени Карла и Розы

Ушла Овчинникова, извозчик тряхнул вожжами (Варя совсем свесилась, держась за косяк раскрытой рамы), и тут пассажир пролетки вдруг привстал, помахал Варе газетой.

В мастерской о любви говорилось и пелось без устали. Варю до слез волновали песни, где прославлялись настоящая любовь и обязательное в каждой любви страдание. Под такие напевы думалось не о том, чтобы найти стоящего жениха, а о том, каким должен быть тот, кто наполнит ее, Варину, жизнь страданием и любовью.

С той минуты, как Варя проводила глазами свернувшую за угол пролетку, ей все стало видеться по-иному.

Все дальнейшие дни стали необыкновенными. Стоило Варе приметить в руках той или иной мастерицы голубовато-серый поплин, из которого скроили платье Овчинниковой, у нее теплело на сердце.

Не случайно Варька подвернулась хозяйке, когда готовую вещь надо было отправить заказчице на дом. Глянула в зеркало, подхватила фанерную коробку и припустила на Пятницкую.

Сама не своя шла она по этой солидной, купеческой улице, знаменитой своими церквами — святой Параскевы Пятницы, святого Климента, святого Иоанна Предтечи. Заказчица куда-то вышла. Варе было предложено подождать в прихожей. Куда девались обычные мысли: получит ли она на чай и сколько сможет купить себе семечек и монпансье? Варя напряженно прислушивалась ко всякому звуку в комнатах. Ей нестерпимо хотелось узнать: кто там сейчас? Кто дома?

Дома оказалась забавная черноглазая девочка, с которой Варя ловко повела разговор. Девочке накануне подарили галчонка. Не просто подарили, а привезли с Черных Болот. Дядя Андрей привез.

— Дядя?!

В горле у Варьки пересохло. Она страстно пожелала взглянуть на галчонка. Она уверила девочку, что всем птенцам на свете всегда предпочитала галчат.

Оставив в прихожей перетянутую ремнем желтую лакированную коробку, волоча ослабевшие ноги, Варя, следуя приглашению, пошла в комнату.

Там она сразу охватила взглядом: распахнутое окно, небо, как синька, нежная зелень листвы и у окошка он, брат заказчицы.

Андрей мельком приветствовал Варю. Кивнул и вновь склонился над подоконником, где что-то мастерил. Не изумился, не выказал радости. Похоже, и не узнал!

Варя прижала к себе галчонка, а он забился, затрепыхался, будто был в такой же тревоге, как Варино сердце.

Ася погладила птенца.

— Мамин земляк. И Андрея тоже, приозерский житель.

Выяснилось, что серьезнейший мужчина родом из Приозерска, учится в приозерском техникуме, на лето поступил электриком на лесопилку, около Черных Болот. А сейчас — посмотрите-ка! — девочка повела Варю к окну — делает особенный фонарь, вроде велосипедного, чтобы ловить по ночам рыбу. Однако, хотя Варя и увидела этот хитрый фонарь, на нее — такую нарядную, с розовой ленточкой в волосах — никто и не взглянул, не обернулся. Еще не обменявшись со своим избранником ни единым словом, Варя ощутила к далеким Черным Болотам нечто похожее на ревность. К болотам, озерам, кишащим рыбой, даже к приозерским галчатам.

Водворив птенца в ящик, застланный ватой, Варя завела разговор, предназначенный не только для Асиных ушей. Стараясь походить на старшую мастерицу, она заговорила несколько в нос, защеголяла словечками: либерти, стеклярус, грило, но, к сожалению, рассказы ее заинтересовали одну лишь девочку. Тогда Варя щегольнула номером, которым умела насмешить даже суровую закройщицу Марью Карловну. Надо привстать, засеменить ногами, пройтись, как модница в длинной узкой юбке. Чуть переступишь — рвется.

Ася хохотала до слез:

— Еще, еще!

И наконец потребовала:

— Андрей, погляди же!

Тот отложил напильник, уставился на Варю так, что ее храбрость вдруг куда-то сдунуло.

— А чему-нибудь дельному вас обучают? — услышала она.

У Вари чересчур нежная кожа. Чуть что, шея, лицо заливаются краской; руки, и те розовеют. От слов Андрея ее словно ожгло. Она, не ответив, опустилась на стул. А он повторил ее тоном, вернее, тоном старшей мастерицы:

— Либерти. Стеклярус. Грило́. — Затем рассмеялся. — Ну, а если товар погрубее — холст, парусина?

В смущении Варька брякнула:

— Мужское не работаем.

Молодой человек разложил на столе видавший виды рюкзак.

— Как думаете, послужит еще сезон?

Варя вновь порозовела. Теперь от радости.

— Иголку дайте и суровую нитку.

Пока Ася разыскивала требуемое, Варя догадалась взяться за оконное стекло, задать хитрый вопрос:

— Окошко не требуется протереть?

Тот понял, узнал. Вздумал сделать занятой вид — не вышло! Раз глянул на Варю, другой…