Яков Длуголенский - Жили-были солдаты

Так вот, служил я тогда в полковой разведке.

«Он был разведчиком?! — ахнул про себя Миша. — Тогда почему же он ходит в бабушкиной панаме?»

— Однажды вернулись мы из разведки, доложили командирам, где у фашистов стоят пушки, где танки, и отправились отдыхать: ведь три ночи в разведке не спали. А когда выспались, утром следующего дня отправились на речку стирать портянки.

Вдруг видим: останавливаются неподалёку четыре машины, и на каждой какие-то плоские длинные ящики — по одному на машину, и каждый ящик завёрнут в брезент.

— Ну, — говорит мой друг Гриша Каблуков (это мы с ним ходили в разведку), — ты — разведчик. Скажи, что это такое?

И показывает на машины.

И хотя я разведчик, я говорю:

— Не знаю, что это такое. Никогда таких ящиков не видел.

— Да ведь это понтоны, — поясняет Гриша Каблуков. — И если их привезли, не сегодня завтра будет наступление. Наладят эти самые понтоны через речку, и пехота с танками пойдёт по ним, как по мосту…

Ну, это-то я и без Гриши знаю.

Короче, снимаем мы портянки и собираемся стирать. И в это время к нам подходит молоденький лейтенант (он в одной из этих машин приехал) и говорит:

— Привет, ребята!

Мы говорим:

— Привет.

— Что, — спрашивает. — стирать собираетесь?

Мы говорим:

— Собираемся. Ходили в разведку, три дня там проторчали, а теперь заслуженно отдыхаем.

— Не стирайте, — говорит лейтенант, — высушить не успеете. Скоро тут такое начнётся…

И смотрит на часы.

— Ясно, — говорит Гриша, — что начнётся. Наступление. Для этого и понтоны привезли.

— Какие понтоны? — спрашивает лейтенант.

— Вот, — говорит Гриша и показывает на машины.

И тут вдруг лейтенант начинает смеяться.

— Ох, — говорит, — уморили… Понтоны!..

И вдруг как скомандует:

— Батарея, к бою!

Выскакивают тут из машин солдаты, срывают брезент с этих самых «понтонов», и мы видим, что это вовсе не понтоны: какие-то рельсы не рельсы — что-то странное, установленное на машинах.

— Что это? — удивлённо говорит Гриша.

А лейтенант командует:

— По фашистским захватчикам, батарея… огонь!

И над нашими головами с воем и грохотом проносится лавина огня. А мы, бывалые разведчики, падаем наземь и старательно затыкаем уши руками…

Можете представить себе, что почувствовали фашисты, когда обрушился на них этот шквал огня.

— А что это было? — спросил Миша.

— «Катюши». Знаменитые реактивные «катюши». И стреляли они по целям, о которых мы с Гришей узнали в разведке… Вон сколько лет с тех пор прошло, а мы с Гришей этот день помним. Да и как забыть, когда именно в тот день на нашем участке фронта впервые произвели свой залп знаменитые ныне «катюши»…

Бухгалтер замолчал, и Миша с уважением посмотрел на него. Теперь даже панама бухгалтера казалась Мише ужасно боевой.

Только все обсудили услышанное, а скрипач сказал, что он тоже кое-что про своего дедушку знает, и если пассажиры не возражают, то он может рассказать, как вдруг автобус чихнул, потом фыркнул, потом вдруг остановился — и шофёр, обернувшись, сказал:

— Ну, всё. Сломались.

— То есть как сломались? — спросил дедушка и решительно поправил свою капитанскую фуражку. — Когда мой корабль выходил в море…

— То море, — сказал шофёр, — а тут вон какая дорога…

Он вылез из кабины и принялся бегать вокруг автобуса.

— А что он бегает вокруг автобуса? — спросил дедушка.

— Молодой ещё, вот и бегает, — сказал мужчина в фартуке.

— Поломку ищет, — пояснила женщина (она думала, что никто, кроме неё, об этом не догадывается).

— А что же он не там её ищет? — спросил дедушка. — Ведь каждому ясно: сломался бензонасос!

Все с уважением посмотрели на дедушку, а он снял с головы свою капитанскую фуражку, протянул её Мише, сказал:

— Подержи.

И вышел из автобуса.

Тут и солдат Вася снял с головы свою фуражку, сказал Мише:

— Подержи.

И тоже вышел из автобуса.

И все в автобусе разом облегчённо вздохнули, потому что никто не умел чинить автобусы, но всем хотелось верить, что это умеют Мишин дедушка и солдат Вася.

— Жалко, что я не умею чинить автобусы, — сказал скрипач и задумчиво взял свою скрипку. — Единственное, что я умею, это играть на скрипке… Но может, моё присутствие поможет им?