Ганс Краузе - Али-баба и Куриная Фея

Али-баба беспомощно опустил руки.

— Фу-ты ну-ты! Но ведь я не знаю ни одного стихотворения!

— Не притворяйся! Что-нибудь ты всё-таки знаешь! — услышал он девичий голос.

Кто это сказал? Может быть, Рената? Али-баба напряг свою память. Ему вспомнились старые детские стишки про святого Николауса. Он быстро пробубнил две строчки:

После этого он получил пакет. Он был довольно-таки тяжёлый. Али-баба уже приготовился к самому худшему.

— Фу-ты ну-ты! На этот раз мне не поздоровится, — пробормотал он, будучи твёрдо уверен, что новые «подарки» касаются либо случая с брошкой, либо камня, кинутого в Ренату.

— Разворачивай, — потребовали ребята, — и покажи.

Али-баба развернул свёрток. Возможно ли? От удивления он широко раскрыл глаза и разинул рот. В пакете были совершенно новые ботинки и светло-коричневый спортивный костюм.

Али-баба потерял дар речи.

— Ну что, радуешься ты, по крайней мере? — воскликнул Факир.

Али-баба всё ещё не мог прийти в себя.

— И это всё мне одному? — спросил он недоверчиво.

— Конечно! — закричал Карл Великий. — Костюмов на две персоны не бывает. А ну, одевайся! Посмотрим, как ты в нём будешь выглядеть.

— Правильно, пусть примерит! Надень костюм!

Али-баба стал переодеваться. Он был как во сне и даже не расслышал, что дед Мороз вызвал Ренату и вручил ей свёрток в зелёной глянцевой бумаге.

— Разверни! Покажи!

Рената вынула из пакетика пряничное сердце. Рассмотрев надпись глазурью, она была неприятно поражена.

— Читай вслух, читай!

Рената замялась. На одно короткое мгновение она подняла «Люблю тебя от всего сердца» для всеобщего обозрения. Ребята издали восторженный рёв, подружки Ренаты захихикали. Девушка сердито бросила «сердце» на стол.

— Хотела бы я знать, какой идиот придумал такую глупость! — сказала она в сердцах.

Али-баба, уже переодевшийся в светло-коричневый костюм, ничего не слышал и не видел. Ботинки оказались ему в самый раз. Он гордо сделал несколько шагов.

— Осторожнее! Не наступи себе на брюки, — поддразнивал его Малыш.

Действительно, новые брюки оказались немного длиннее, чем нужно.

— Стой смирно! — приказала Рената.

Она опустилась перед ним на колени и подогнула брюки. Стрекоза побежала за иголкой с ниткой, Лора принесла ножницы.

— Снимай!

Но Али-баба стеснялся.

— Не стоит, — возражал он. — Ещё успеется. Это не так важно.

— Нет! Мы исправим теперь же. Новый костюм тебе так идёт!

Девушки настояли на своём. Али-баба снова переоделся. Ему не пришлось долго ждать: Стрекоза подшивала левую штанину, Лора укорачивала правую.

— Поторапливайтесь! — Бритта уже держала наготове электрический утюг.

Праздник проходил очень весело…

Папаша Боссиг снял костюм деда Мороза. Он рассказал, ребятам о том времени, когда был подмастерьем, о своих странствиях — он побывал даже в Швейцарии.

— Да! Два года работал я там на фабрике, — разглагольствовал папаша Боссиг. — Два года я только и делал, что сверлил дырки в швейцарском сыре. У нас было для этого специальное сверло. Два человека крутили его с утра до вечера.

Вскоре начались танцы.

Счастливый Али-баба забился в уголок, где сидели нетанцующие. Какой прекрасный костюм, какие прекрасные ботинки!.. Чем он заслужил всё это?

Ну и воскресенье! Фрау Кабулке выливает обратно в кофейник кофе, который она двадцать минут назад подала мужу. Ох, уж эти мужчины! Первый день праздника, а Кабулке, как нарочно, перевернул вверх дном всю квартиру. И из-за чего? Из-за какой-то пустяковой бумажонки. Подумаешь, важность какая. Нет, на Эмиля просто нашла блажь.

Фрау Кабулке ставит на тёплую плиту коричневый фаянсовый кофейник и, шаркая ногами, уходит в комнату.

Эмиль Кабулке не обращает на жену ни малейшего внимания. Он роется в комоде, где хранятся метрики, свидетельство о браке и другие важные семейные документы.

Три ящика уже стоят на полу. Кабулке перебирает старые школьные свидетельства, справки о прививках, давно погашенные счета и прошлогодние газеты.

Фрау Кабулке поднимает с пола свадебный портрет дедушки и бабушки.

— Боже, да разве так ищут? — стонет она. — Какой в этом смысл?

В ответ раздаётся сопение Кабулке, который, обыскав нижний ящик комода, выпрямил наконец спину. От долгого стояния в согнутом положении шея у него затекла. Вид у Кабулке — как у только что вынырнувшего из воды бегемота.