Ганс Краузе - Али-баба и Куриная Фея

— Осторожней, не убейте лошадей, — пошутил Бауман.

Повозка постепенно наполнялась.

Бритта по рассеянности кинула в повозку гнилой кочан. Девушка думала о своём велосипеде, который она вот уже две недели назад отдала чинить в Борденслебене. «Когда мы сдадим капусту, — размышляла она, — мы, собственно говоря, можем заехать за ним в мастерскую. Наверно, мастер уже переменил подшипники». Сказать ли об этом Бауману? Ведь придётся сделать совсем небольшой крюк… Да нет, пожалуй, всё же лучше сказать.

Бритта обратилась к преподавателю. Бауман разрешил ей заехать за велосипедом.

— Но только не задерживайтесь, — прибавил он. — А велосипед поставьте на повозку. Слышишь, Бритта? Я не хочу, чтобы Рената ехала домой одна.

— Меня не нужно держать, я и сама не упаду с повозки! — сердито ответила Рената.

Бауман промолчал. «Ишь ты, какая колючая!» — подумал он.

Повозка была нагружена доверху.

— Но-о!..

Рената и Бритта торжественно уселись на самый верх. Вместо подушки они подложили старый мешок. В это хмурое утро их пёстрые платочки казались большими, редкостными цветками…

— Н-но, Петер! Н-но-о, Пауль! Поворачивайтесь живее!

Повозка скрипела и громыхала на ухабах, пока они наконец не выехали с просёлочной дороги на ровное шоссе.

Большой грузовик перегнал повозку. Шофёр сигналил так, словно ехал на пожарной машине. Ноздри Петера тревожно раздувались, но Рената твёрдой рукой держала вожжи.

— Молодец, Петерхен! Молодец, Пауль! — похвалила она лошадей, которые послушно бежали впереди повозки.

Бритта перекинула ноги через край повозки и запела. Рената начала ей подпевать. Девушки с большим чувством и старанием исполнили все песенки из популярных кинофильмов, которые они только знали. Время шло. До Борденслебена оставалось всего два с подданной километра.

…Вальтер Бауман опять вскочил на велосипед. Он поехал на поле, где остальные ученики собирали последние початки кукурузы. Работа шла успешно. Ребята ловко отрывали жёлтые початки от сухих стеблей и бросали их в корзины. Как только корзины наполнялись, их грузили на стоявшую тут же телегу. Бауман остался доволен — ребятами. Он передал Занозе бразды правления.

«Я со спокойной совестью могу отправиться в Борденслебен, — подумал он. — С кукурузой мы сегодня легко управимся». Он поехал по узкой тропинке вдоль полотна узкоколейки. Это была самая короткая дорога в окружной город. Бауман хотел побывать у матери Куниберта Мальке в Борденслебене. Он считал себя обязанным поговорить с ней. Каждый лишний день, который Куниберт проводил в имении, был для него потерян. Мысленно Вальтер Бауман уже беседовал с матерью Куниберта. Как разъяснить ей, что она должна взять сына из интерната? Для него нет смысла оставаться здесь. Куниберт совершенно не приспособлен к крестьянскому труду…

«…Не думайте, что я плохого мнения о Куниберте, дорогая фрау Мальке, — мысленно обращался Бауман к матери Куниберта. — У каждого человека свои способности и свои склонности. Пусть ваш мальчик станет портным. Ведь это его заветное желание! А хорошие портные всегда нужны. Как женщина, вы знаете это лучше меня…»

Но тут Бауману пришлось отвлечься от своих мыслей.

Песчаная тропинка была вся разрыта: заднее колесо велосипеда забуксовало.

— Вот, дорогой мой, — вполголоса сердито сказал себе Вальтер Бауман. — Кратчайший путь — не всегда самый лучший.

Волей-неволей ему пришлось слезть со своего стального коня и добрый отрезок пути тащить его за собой.

Борденслебен. На больших часах над входной дверью мастерской часовщика Клингельмюллера — Катербургерштрассе, дом № 20 — уже почти восемь. Добрая половина города давно встала. В восемь часов начинаются занятия в школах, в это же время открываются учреждения и конторы. Все бегут, все спешат — началась новая трудовая неделя.

Али-баба бредёт по рыночной площади. Потом он медленно сворачивает на главную улицу. Дрянные резиновые сапоги, как гири, висят на его ногах. «Ну подождите же, достаточно вы меня мучили!» — думает Али-баба. Головная боль у него прошла. Его вылечил свежий утренний воздух. Одно плохо — ему ещё холодно. В этом повинна промозглая осенняя погода.

Главную улицу Али-баба знает хорошо. На правой стороне находится государственный универмаг, на левой — кооперативный магазин. Али-баба идёт по левой стороне. По его расчётам, в кооперативном магазине цены должны быть ниже, чем в государственном… Али-баба идёт вдоль витрин. Чего тут только нет! В витринах выставлены зимние пальто, радиоаппараты, письменные принадлежности, щётки, будильники, комплекты для новорождённых, стиральное мыло, мягкая мебель, игрушки. Наконец в предпоследней витрине Али-баба видит предмет своих мечтаний. Здесь выставлена обувь разных фасонов и размеров: сандалии, домашние туфли, спортивные ботинки, пинетки, жёлтые, коричневые, серые, чёрные туфли, изящные босоножки и огромные, неуклюжие сапожищи. Вся витрина полна башмаков… Али-баба рассматривает цены: 118 марок, 76 марок, 30 марок 15 пфеннигов, 24 марки… Стоп! Что за ботинки стоят там, сзади? Это как раз то, что ему нужно. Али-баба как заворожённый смотрит на чёрные полуботинки из крашеной свиной кожи. На ярлычке значится: