Ганс Краузе - Али-баба и Куриная Фея

— Замолчи! А то девчонки снова будут на нас дуться, — одёргивают его ребята.

Хмель сразу вылетел у них из головы.

— Что? Какие девочки? Фу-ты ну-ты!

Али-баба вспомнил, что не успел допеть песню о двух дамах. Он жаждал наверстать упущенное.

Заноза, Факир и другие юноши, вернувшиеся в Катербург последним поездом, как раз в это время подошли к интернату. Ещё издалека они услышали пение Али-бабы. «Этого ещё не хватало!» — в испуге подумал Заноза и кинулся к Али-бабе.

— Ты что, с ума сошёл? — зарычал он. — Марш в кровать! Ты позоришь всю нашу бригаду!

Но Али-баба не обратил на него внимания. Он повторил свой сольный номер ещё громче, чем прежде:

На шум сбежался весь интернат. Инга Стефани громко отчитывала Али-бабу. Огорчённая Рената ушла в свою комнату. Жаль! Как раз сегодня она решила, что Али-баба не такой уж плохой парень и что все они к нему несправедливы, а теперь?..

В этот беспокойный вечер Заноза и Факир три раза укладывали Али-бабу в постель. Но каждый раз он снова поднимался. Он пел, шумел и скандалил до тех пор, пока наконец не устал. Терпение его соседей по комнате иссякло. В интернате впервые случилось, чтоб кто-нибудь так напился.

— Только этого ещё Али-бабе не хватало! — говорили ребята.

— Что за дурак! Почему он сразу не сказал, что не переносит водки? — возмущался Карл Великий. Он заранее хотел снять с себя ответственность за случившееся. — Кто предполагал, что Эппке так слаб. Логика подсказывает, что я здесь ни при чём. Он не глупый ребёнок, а я не нянька…

На этот раз Инга Стефани разбудила ребят вовремя. Но Али-баба даже не пошевельнулся. У него не было сил подняться. Он продолжал лежать на спине, пристально глядя на электрическую лампочку, и чувствовал себя несчастным, разбитым и больным. Голова была как в тисках, в горле всё пересохло. Во рту остался отвратительный вкус ликёра. Али-баба с отвращением вспомнил о том, как он пил эту тёмно-красную сладковатую жидкость. Тьфу, чёрт, об этом даже думать противно!

Карл Великий, Заноза и Факир были уже на ногах.

— Придётся притащить сюда подъёмный кран, иначе Али-баба сегодня не встанет, — смеялся Факир.

Строгий бригадир Заноза сдёрнул с Али-бабы одеяло.

— Поднимайся! Ишь чего надумал — вечером напиваться, а днём валяться, как колода! Насчёт твоего вчерашнего поведения мы ещё поговорим.

Али-баба выполз из постели. Вообще-то он имел право ещё полежать — сегодня у него был выходной день, — но он не вымолвил ни слова. Ему было так стыдно! Он отправился в умывальню и опустил голову под кран. Это помогло.

— Ребята, посмотрите-ка, в нашей умывальне открыт вытрезвитель! — закричал Повидло.

Малыш замяукал душераздирающим голосом, хотя во рту у него была зубная паста.

Все засмеялись. Али-баба чувствовал себя так, словно его только что прогнали сквозь строй. Все издевались над ним, все его дразнили.

— Эх ты, горький пьяница! Зелёный змий! Старый пропойца! — кричали ему со всех сторон.

Али-баба вспомнил о своём намерении купить новые ботинки. «Лучше всего, если я сейчас же улизну отсюда», — подумал он. Он поспешно оделся, убрал постель и, удостоверившись в том, что вся — его получка на месте, побежал в столовую. Тут он стоя выпил глоток горячего кофе, захватил с собой четыре куска хлеба и выбежал на улицу. Было без трёх минут шесть. Как хорошо, что у него сегодня выходной день! Али-бабе не хотелось ни с кем встречаться. Да, вчера вечером он вёл себя, как последний дурак!

Начало светать. Небо было затянуто блёклой утренней дымкой. С земли поднимался холодный, сырой туман.

Али-баба дрожал, как бездомный пёс. Согнувшись, засунув руки поглубже в карманы брюк, он вышел из деревни. До Борденслебена было пять километров. Али-баба быстро бежал по дороге. Конечно, он мог бы сесть на поезд или в автобус. Но зачем ему приезжать в город в такую рань? Ему не к чему торопиться. Магазины открывались только в восемь часов. Он мог бы спокойно полежать ещё часика два в постели. Автобусом, который отправлялся в восемь часов пятьдесят три минуты, он поспел бы в город как раз вовремя… Во всём виновата эта проклятая водка. Больше он никогда в жизни не возьмёт в рот ни капли…

Шесть часов тридцать минут. Юноши и девушки, как всегда, собрались во дворе имения, чтобы получить задание на день.