Ганс Краузе - Али-баба и Куриная Фея

— Не ешь столько горчицы, это вредно. Станешь ещё злее, — уверяет его Бритта.

Али-баба лениво отмахивается. Много она понимает! Колбасу полагается есть с горчицей. И чем больше горчицы, тем лучше. Зато потом в качестве компенсации за горечь он положит в чай лишний кусок сахара.

«Вечерняя кормёжка зверей» — так прозвала ужин Инга Стефани — началась. В столовой стало тише. Стучат ножи и вилки. Рози осведомляется, не желает ли кто-нибудь обменять языковую колбасу на ливерную. Но её предложение не встречает ответа.

Вдруг Малыш начинает энергично отплёвываться. Оказывается, он обжёг себе язык горячим чаем. Инга Стефани, которая сидит вместе со старшими девушками, рядом с Ренатой, обещает достать Малышу специальный стакан с автоматическим охлаждением.

Али-баба глотает всё так усердно, словно он постился по крайней мере трое суток. Не переставая ни на минуту болтать, он беспрерывно жуёт и в то же время готовит себе очередной бутерброд. Он намазывает на хлеб смалец, на смалец кладёт толстый кружок колбасы и суёт нож в баночку с горчицей. Его мысли по-прежнему заняты игрой. Три раза он отбил мяч головой. Вот здорово!

— Мне казалось, что у меня отскочат уши, — хвастается он с набитым ртом. — И мяч полетел… — Али-баба жестикулирует обеими руками. Нож, которым он брал горчицу, описывает траекторию наподобие той, какую описал футбольный мяч. — Вот так он летел — и так я его ударил. — Нож кружит над столом, брызги горчицы разлетаются во все стороны.

— Ой! — испуганно вскрикнула Урсула Кемпе, сидевшая напротив Али-бабы. На её голубом праздничном платье появилось светло-коричневое пятно.

— Ай-ай-ай! — визжат девушки.

Мальчики хохочут.

— Али-баба! Смотри, куда попала твоя горчица! — с восторгом воскликнул Повидло.

Урсула Кемпе побледнела. Сегодня вечером она договорилась встретиться со своим другом из соседней деревни. В семь часов вечера Эгон будет ждать её у моста. А теперь… На глазах у неё выступают слёзы.

— Иди скорее, Стрекоза, смой пятно! — кричат девушки.

— Лучше всего возьми чуть тёплую воду с мылом. Тогда пятно быстро отмоется.

Урсула Кемпе, которую все в интернате зовут «Стрекоза», бросив недоеденные бутерброды — у неё совсем пропал аппетит — и громко всхлипывая, бежит в умывальную комнату.

Мальчики всё ещё считают происшествие весьма забавным. Макки даже поперхнулся чаем от смеха.

Прежде чем начать говорить, Инга Стефани постучала ложечкой по чашке.

— Надеюсь, Хорст Эппке, ты извинишься перед Стрекозой за свою проделку, — сказала она строго.

— Извинюсь? Да разве я виноват, что горчица попала ей на платье? — возразил Али-баба.

Это была глупая отговорка, он и сам это понимал. Но Али-бабе не хотелось бегать за Урсулой и просить у неё прощения — он стыдился ребят. Нет, ни за что… И Али-баба сунул в рот кусок хлеба с колбасой, делая вид, что всё происшедшее его не касается.

Рената вскочила со своего места. Она не могла этого вытерпеть.

— Если ты будешь вести себя, как животное, можешь убираться! — От негодования Рената говорила совсем тоненьким голоском. — Ступай в цирк! Будешь там изображать рыжего у ковра… А у нас… — Она не окончила фразу.

Али-баба, не переставая уплетать бутерброд, показал ей кукиш.

— Фу-ты ну-ты! Чего ты так волнуешься, Куриная Фея? Брось кудахтать, — произнёс он с полным ртом.

Инга Стефани так ударила ладонью по столу, что зазвенели чашки.

— Убирайся отсюда! Живо! — приказала она. — Ты что, оглох? Если ты не хочешь подчиняться общим правилам, придётся разговаривать с тобой по-другому. У нас найдётся управа и на Хорста Эппке. Тот, кто не умеет вести себя в столовой, будет отныне ужинать целую неделю в коридоре. Там у тебя хватит времени, чтобы подумать о своём поведении. Понял? А теперь марш из-за стола! И живее! Так-то, дорогой мой.

Али-баба лениво поднялся. Он взял свою чашку чая, накрыл её блюдцем, поставил на блюдце тарелку, а на тарелку баночку с горчицей; держа на весу всё это сооружение, он, паясничая, вышел из столовой. Малыш и Повидло смеялись. Али-баба был очень доволен своей выходкой.

— Настоящий хулиган! Он не стоит того, чтобы на него обращали внимание! — сердито проговорила Рената.

Тридцать ребят, живших в интернате, чувствовали себя здесь как дома. Раньше, когда в замке ещё распоряжался граф, тут, в этом закопчённом здании, размещалась графская прислуга. Два года назад дом перестроили, превратив в интернат. На первом этаже, где в былые времена батраки графа старались забыть все свои невзгоды за кружкой горького пива и бутылкой дешёвой водки, помещались сейчас столовая и кухня. Спальни мальчиков находились на втором этаже, а девушек — наверху, под самой крышей. Комнаты были небольшие, в них стояло максимум четыре кровати. Рената жила вместе с Урсулой, Лорой и Бриттой. Комнатка у них была низкая, в интернате её называли «Ласточкино гнездо». Это же было написано на дверях.