Дмитрий Бавильский - Чужое солнце

Женщина всплеснула руками:

– К кому же ты приехал, дорогой?

– К дяде Роберту. Он бас-гитарист. Местный. Все сидят у него во дворе, выпивают и закусывают.

– Хорошо пьют и хорошо кушают? – осведомилась женщина. Кирилл подумал и согласился.

– Очень хорошо, – вздохнул он. – Они брата ждут, который должен из Кутаиси приехать и свой дудук привезти.

– Дудук? Значит, он армянин? – задумалась старушка. – Так, может быть, это тот Роберт, который рядом с Отаром живет?

– Про Отара ничего не знаю, – честно признался Кирилл.

Женщина опять задумалась.

– Понимаешь, – наконец сказала она, – в Тбилиси много разных народов. Но армяне у нас обычно живут отдельно, в своих кварталах. Армянский квартал на той стороне… А там рядом церковь стоит, старая такая?

– Кажется, нет. – Затем вспомнил, что стоит рядом с домом. – Там, как из двора выходишь, дерево большое. Огромное. Я таких в жизни не видел. В нем дупло. На дупле заплатка, аккуратно так прибита. А под деревом лавочка.

– Тогда это не тот Роберт, который сосед Отара. Там церковь стоит, – сказала старушка без тени сомнения. И закричала: – Эй, Тамара!

Дальше она кричала по-грузински. Кирилл ничего не понимал, хотя в речи мелькали знакомые имена – Роберт, Отар, и незнакомые – Тигран, Баграт…

Вскоре появилась Тамара – грузная дама с пышной шевелюрой. Из ее взволнованной речи Кирилл понимал только одно слово – «дудук». На дудуке во время совместного джемсейшна собирался солировать брат Роберта.

На шум стали сходиться люди. Странное дело – пока Кирилл был один, прохожие ему не попадались, но стоило появиться двум женщинам, и вот уже вокруг образовалась небольшая компания.

Подошел старик в кепке, два худеньких мальчика, ровесники Кирилла, какие-то тетки с авоськами, возвращавшиеся из невидимых магазинов, мужики с сильными, жилистыми руками.

Все они слушали сначала Тамару, затем старушку, излучавшую гордость из-за того, что это она нашла Кирилла, затем стали обсуждать, как помочь мальчику, иногда из вежливости переходя на русский, и задавать Кириллу вопросы. В итоге решили, что надо позвать Резо.

– Да, да, надо позвать Резо!

– А что это за Роберт? Отара, говоришь, там не было? Может, это там, где живет брат Баграта Тигран и жена его Елена? Точно не Тигран? А дерево-то, что за дерево растет возле дома?

Со стороны, должно быть, казалось, что вся эта толпа обсуждает вопрос государственной важности, от решения которого зависят судьбы всего мира, – так темпераментно и страстно они говорили. Кириллу даже показалось, что о нем забыли и среди этих шумных и отзывчивых людей он снова остался один. Но потом пришел Резо, и про Кирилла тут же вспомнили. Резо оказался строгим, серьезным мужчиной, по виду актером или художником.

Все относились к Резо с глубоким почтением: когда он заговорил, тихо и с расстановкой, все перестали перебивать друг друга и замолкли.

– Конечно, мальчика нужно доставить домой, – сказал Резо. – Это не дело, что он один бродит по улицам незнакомого города. Мало ли что… – Все закивали. – Тбилиси, конечно, город спокойный, здесь не обидят. Но все равно надо найти, у кого он остановился.

Кирилл только о том и мечтал.

Все закивали. Бабушка сказала о старом дереве с заколоченным дуплом.

– Он живет у того Роберта, у которого возле дома растет старая шелковица. Я знаю эту шелковицу! Эта шелковица была старой еще при моей бабушке! – засмеялся Резо.

И все засмеялись, а толстая Тамара наклонилась к уху Кирилла и тихонечко сказала, что Резо – очень большой и очень известный человек. Гордись, мол, какие люди с тобой разговаривают.

И Кирилл расправил плечи. Загордился. Он больше не беспокоился – вряд ли ему придется сидеть с кепкой у дороги. Такие люди, как Резо, его в беде не бросят.

Вся толпа пошла провожать Кирилла, разговаривая между собой по-грузински, а с Кириллом – по-русски, чтобы он чувствовал себя в гостях как дома.

– Ну, как там Россия? – важно спросил Резо, когда они тронулись в путь.

– Да сложно, – совсем по-взрослому ответил Кирилл. – Доллар то падает, то взлетает, цены растут. Инфляцию победить невозможно.

– Понятно. – Резо многозначительно помолчал. – Ну, значит, ничего нового…