Геннадий Михасенко: Милый Эп

– Ура-а, послы!

– Вот он! – обернувшись, сказал Авга. – Я говорил, что дома! Раз Меб отвечает, что «квартира Эповых, минуточку», значит, кто-то дома! А кому быть, если мать с отцом в школе!

– А вы звонили? – удивился я.

– Дважды, – сказал Васька.

– А-а! – протянул я, поняв, что их звонки были сразу после Валиных. – Не слышал!..

– Ну вот, он не слышал, а нам пришлось тащиться! Скорей пить – умираем! – простонал Забор, но приободрился, увидев выходящую с полотенцем из кухни Валю. – О, да ты не один!.. Салют! А где хлеб-соль? Полотенце есть, а где хлеб-соль?

– Хлеб у вас, – ответила Валя.

Действительно, у всех в кулаках было по равному куску хлеба, все жевали и дружно икали. Я представил им Валю, невольно оказавшуюся как в фокусе вогнутого зеркала. Она несколько раз смущенно кивнула, а Шулина радостно ухватила за рукав. Авга ухмыльнулся, видно, поняв: раз она здесь, то что-то изменилось. Зеф, приблизившись к Вале почти вплотную и заглянув ей в самые зрачки, внушительно проговорил:

– Миша! Цыган!.. Хочешь – докажу? Пожалуйста! Ты не сестра Аскольда Эпова и не соседка. Твоя фамилия Снегирева! И ты учишься в седьмой школе! Все правильно?

– Все!

– Я тебе понравился?

– Да.

Мишка закрыл глаза и повалился. Его поймали, поставили и смеясь, хлынули за Валей в кухню пить, отфыркиваясь от космического запаха перекаленно-горелого железа. Я задержал Ваську в коридоре и удивленно спросил:

– Почему вы такие веселые?

– Это на нервной почве!

– А почему вы здесь?.. Как форум?.. Где остальные ребята?.. Ничего не понимаю…

– Остальные внизу. Весь класс.

– Как? И вы?..

– И мы!.. Предки такой хай подняли, на Печкина-старшего и папу Зефа так навалились, что Анна Михайловна с Ниной Юрьевной нас попросили немножко погулять. – Васька икнул, махнул рукой и опять куснул хлеб. – Представляешь мое положение?.. Я же комсорг, надо вести политику! Вот мы и решили согласиться с учителями и дать им поговорить между собой, без нас. Ну, и наших уломал, это… как ты там, Авга, говоришь-то? – спросил он Шулина, подошедшего с кружкой воды.

– Не бзыкать!

– Во-во, не бзыкать… Слушай, Эп, ты серьезно школу бросать надумал?

– Думаешь, не останусь ли со свечным огарком? Нет, Васька, просто меня Печкин разозлил. А школу мы окончим вместе… Значит, вы возвращаетесь? – спросил я.

– Не вы, а мы! – поправил Васька, отрываясь от кружки и держа меня в пеленге своего безжалостного взгляда. – А-а, спасибо!.. И ты идешь! Заварил кашу – расхлебывай! Каждому комсомольцу – по шишке!

В дверь сунулась голова Вани Печкина.

– А дуракам дают пить? – спросил он.

– Заходи, заходи, – сказал я.

– Все мы тут дураки, – заметил Шулин.

– Верно, все мы дураки, – согласился Забор и хлопнул меня по плечу. – Давай собирайся!

– Я готов.

– Ну, пошли. Эй, орлы, айда!

– Я сейчас догоню вас, – сказал я.

Васька описал взглядом полукруг, на миг задержавшись на Вале и стремительно вышел. За ним остальные.

– Эп, а заниматься? – тревожно спросила Валя.

– Будем. Только… Ты можешь не уходить? Можешь подождать меня здесь?.. Мы быстро. Делай пока уроки. Вон учебники и в папке вот, Авга принес. Мне надо, чтобы это время ты была у нас. И у меня новость есть, приятная, – загадочно добавил я, имея в виду встречу с Амалией Викторовной, о которой мне хотелось рассказать Вале не на ходу и не просто так, а толком и, может быть, по-английски, словно сдавая ей экзамен; Валя молча закивала. – Ну, и хорошо… Буллфинч. Гуд-бай! – прошептал я, пятясь и перешагивая порог.

– Бай-бай! – тихо ответила она.

Весь марш я оглядывался на полуоткрытую дверь, в которой замерла Валя, обметая кончиком косы свои губы, потом повернулся и ринулся вниз.

г. Братск