Геннадий Михасенко: Милый Эп

Никто из наших не встречал своих родичей, кроме дежурных в вестибюле и у кабинета: или стеснялись возможных нежностей, или принципиально, как я; лишь тыкали друг друга локтями – вон, мол, твои, да кое-кто, не выдержав, вскидывал руку, а то и коротко окликал: «Мам!» или «Пап!» Да и сами родители не очень рвались к контакту, понимая что на людях не место любезничать. Они размещались на двух остальных рядах, им было тоже тесновато. На их стороне были Яблочков, Попов, Менделеев, Эйнштейн, такой же, как у меня, только крупнее, на их стороне были все физические формулы и законы, а на нашей – лишь окна да мир за окнами.

В два дали звонок для второй смены, тут же появились завуч Анна Михайловна и наша классная Нина Юрьевна. Они сели на стулья против нашего ряда. Дежурный остался у дверей, чтобы без лишнего шума устраивать опаздывающих. Мои где-то задержались.

Забровский вышел с тетрадкой к столу и, обозрев поле битвы, начал:

– Товарищи!.. Совместное собрание родителей и учеников – не новость, но вы сами знаете, как часто они бывают скучными и малополезными, потому что вертимся мы вокруг ерунды и чуть ли не поем «В лесу родилась елочка». Для восьмого класса это нелепость! Нам уже по пятнадцать лет!.. И вот мы решили поговорить крупнее. И провели анкету. Конечно, анкета не скальпель, но и не молоток неандертальца. И кое-что нам удалось вскрыть, а именно – узнать, какие мы есть! Не какими должны быть, это известно и нам и вам, а какие есть! Это важнее, потому что это жизнь!.. Ну… да, Нина Юрьевна, у вас что-нибудь будет?

– Два слова. – Она встала и напряженнее обычного – прямо вот-вот расплачется! – сказала: – Ребята получили очень интересные и серьезные данные, поэтому давайте будем очень внимательными и активными… Пожалуйста, Забровский!

Родители подвигались для удобства, Васька открыл тетрадку, и тут чей-то голос заметил:

– А председателя-то!

– Председателя? – переспросил Забор.

– Дак положено!

– Это можно, раз положено, – согласился Васька. – Председателем буду я. Нет возражений?

– Не-ет! – отозвался класс.

– И секретаря, – добавил тот же голос.

В третьем ряду, под Менделеевым, я засек маленького дядьку, заклиненного между двумя женщинами, одна из них его одернула: мол, не суйся, люди без тебя знают.

– Можно и секретаря. – Васька скользнул невозмутимым взглядом по нашим головам. – Секретарем будет Садовкина, у нее хороший почерк. Одобряете?

– Одобряем! – крикнули мы.

– Наташа, пиши там… Еще кого положено? Если президиум, то ему негде сесть. Будем считать, что все вы в президиуме!

Родителям понравилась находчивость комсорга. Ваську вообще не смущала масса, даже взрослая; я, например, и перед ребячьей робею, а он нет, скорее, один на один он стесненнее себя чувствует, как елец в тазу, а в массе – как в реке.

– Итак, в классе нас тридцать: шестнадцать девочек и четырнадцать парней. К счастью, никто за это время не болел, и заполнены все тридцать анкет. Анкеты анонимные, то есть без подписей, так что где Петя и где Катя, не поймешь.

– Простите! – привстал крупный и плотный, с курчавой головой отец Мишки Зефа, работавший каким-то средним начальником в какой-то средней жилищно-коммунальной конторе. – Значит, вы не скрываете авторов, а просто не знаете их?

– Совершенно верно.

– И выходит, что анкету, например, моего сына здесь не найти? – уточнил Зеф-старший.

– Нет.

– Странно. А с кого же спрашивать?

– Что спрашивать? – не понял Васька.

– Ну, вот вы сейчас огласите итоги, и вдруг обнаружится какой-то непорядок. Так с кого спрашивать?

– С себя! – подсказали с места.

– Нет, я серьезно!

– Спрашивают с подчиненных, заметил грубоватый женский голос, – а дети не подчиненные!

– А кто, – начальники? – нахмурился Зеф-старший.

– При чем тут иерархия?

– А при том, что без этой иерархии получится иерархия похуже! Они сядут нам вот сюда, – Зеф-старший похлопал себя по упитанной шее, на которую действительно можно было сесть, – и удила в зубы вставят!

– Вставят! – подхватил тот мужичок.

Народ загудел. Мишка, пристукивая меня кулаком по плечу, цедил сквозь зубы еле слышно: «Да сядь, сядь, не позорься!» Васька призвал к тишине, а поднявшаяся Нина Юрьевна сказала, что этот вопрос сложный и о нем можно поговорить на отдельном родительском собрании, а с анонимными анкетами уже не переиграть – как ребята решили, так и сделали.

– Зря! – вздохнул Зеф-старший.

– Зря-зря! – поддакнул и субъект под Менделеевым, за что получил от жены новый тычок под ребра.