Хосе Мария Санчес-Сильва - Большое путешествие Марселино

— Я миссионер, — кричал Марселино, оставаясь, впрочем, на некотором расстоянии, — так что скажи мне немедленно, веруешь ты в единого Бога или нет!

Прохожий глубоко вздохнул, — он был уже сильно измучен жарой, да ещё и старая клетка плохо держалась на ослиной спине, грозя развалиться, — и тем не менее попытался вступить в беседу:

— Что ж ты тут бродишь один, в такую-то адскую жарищу?

Мальчик набрался мужества и подошёл ближе:

— Не заговаривай мне зубы и отвечай про единого Бога!

Крестьянин начал терять терпение, но всё-таки ответил:

— Погода не та, малыш, чтобы в игрушки играть.

Марселино глубоко возмутился:

— Никакие это не игрушки! — завопил он, — вот, посмотри, у меня чётки настоящие и распятие, так что давай исповедуй единого Бога, а если ты Его не знаешь, я тебе в минуту всё объясню!

Уже не оборачиваясь, человек и ослик продолжали путь, а маленький «миссионер» бежал за ними и кричал ещё громче, чтобы в конце концов обратить на себя внимание:

— А если ты христианин — встань на колени и молись со мной, а не то пожалеешь!

Тут крестьянин обернулся и мрачно буркнул:

— Ладно, парень, шёл бы ты отсюда! Марселино страшно обиделся и решил, что пришло время действовать.

Ни слова не говоря, он засунул за пазуху чётки и распятие, вытащил вместо этого камень и запустил им в крестьянина с ослом.

Камень, видимо, попал в какое-то очень уж нежное место, потому что осёл вдруг смешно взбрыкнул, куриная клетка грохнулась наземь — и немедленно развалилась. Сначала две курицы, а потом и почти все остальные разбежались, куда глаза глядят.

— Проклятый мальчишка! — вспылил возчик, пробуя поймать хоть часть птиц.

Но для одного человека тут было слишком много работы. Убедившись в этом, крестьянин решил с мальчишкой договориться:

— Ты, конечно, хулиган, но я тебя прощу, если поможешь мне переловить кур.

Марселино признал это правильным и согласился. Тем более, похоже, этот человек уже понял: лучше стать христианином по-хорошему.

Оба принялись гоняться за курами, что весьма понравилось Марселино, и благодаря его сноровке переловили их довольно быстро.

Возчику было некогда как следует чинить клетку, так что он наскоро связал курам лапы и как-то прицепил их к перемётным сумам, а сверху взгромоздил то, что осталось от несчастной клетки.

Когда с этим было покончено, Марселино решил с новыми силами вернуться к миссионерским трудам. Достав из-за пазухи распятие и чётки, он продолжил «проповедь»:

— Вот видишь теперь, как миссионеры помогают туземцам…

Но возчик был в таком раздражении, что дальше некуда, поэтому в ответ дал Марселино изрядного пинка и тот почти растянулся на земле.

Отбежав на безопасное расстояние, красный от гнева мальчик закричал на своего обидчика:

— Туземец ты, самый что ни на есть туземный! Я тебя прощаю, потому что ты дикарь и мудрости не знаешь, но теперь ты отсюда не уйдёшь, пока не услышишь об истинном Боге, Который умер на кресте за тебя, за твоего осла и за кур!

Возчик не знал уже, как быть, и притворился, что ищет на земле камень, чтобы напугать мальчика, но тот не знал равных в искусстве метания, так что снова сунул крест и чётки под рубашку и очень метко швырнул камень сам. Бедный крестьянин взвыл от боли и затряс раненой рукой.

Тут он окончательно вышел из себя и, пока ослик шёл себе по давно знакомой дороге, погнался за сорванцом. Хоть он и был уже немолод, но сумел загнать мальчика в тупик между несколькими большими валунами, поймал его, отвесил пару затрещин, а потом связал, почти как кур, и перекинул через спину своего терпеливого ослика.

— А теперь пойдём-ка в монастырь! — кричал возчик.

Марселино мужественно сопротивлялся, но когда вдалеке стал виден монастырь, решил покончить дело миром и жалобным голосом пообещал:

— Если ты меня отпустишь, я тебе свои чётки подарю!

— Вот ещё, нужны мне твои чётки!.. Погоди, скоро получишь, бездельник!

— Чётки освящённые, дурак ты! — снова завопил возмущённый Марселино, извиваясь в тщетных попытках соскользнуть с ослиной спины.

Братья только руками всплеснули, увидев, кто входит к ним в ворота, а расстроенный брат Кашка воскликнул:

— Что ж ты натворил, сынок?

— Уж чего только не натворил, — проворчал крестьянин и поставил мальчика на ноги. — Сперва чуть меня не разорил, а потом хорошо хоть не убил! — объяснил он, показывая всем вокруг окровавленный палец.