Ольга Русанова - Сестры

— Зачем зря говоришь, дядя Саша! Все равно не возьмешь.

Павличенко оставался в кабине и мрачно крутил козью ножку. Женя подбежала, распахнула дверцу, обхватила руками шею сержанта и прижалась к его щеке.

Майор вытащил из машины черный потрепанный чемодан и зашагал к дому. Женя бросилась его догонять:

— Нет, нет, дядя Саша, я сама, ты меня не провожай! — И ухватилась за ручку чемодана.

Дядя Саша уже привык к Жениному своенравному характеру. Конечно, он знал, что стоит ему только сказать: «Не спорить!» — и девочка сейчас же подчинится. Строгий начальник, которого беспрекословно слушались бойцы и командиры, с Женей он всегда бывал мягок и терпелив: он знал, сколько горя ей пришлось пережить. И подчас, когда надо бы с Женей обойтись потверже, у него духу не хватало на это. А девочка в нем души не чаяла и нисколько его не боялась. И сейчас она упрямо повторяла:

— Я сама, сама!

— Опять «сама»! А обстановку надо разведать, с людьми потолковать?

— Нет, не хочу… Я не маленькая. Путевка у меня есть, чего еще…

Майор опустил чемодан на тротуар:

— Не годится это, Катюша… Ну да уж ладно, иди, а я подожду здесь.

Подхватив чемодан, Женя большими шагами, решительно направилась к дому. Поднялась на крыльцо. Она слышала, как сзади подошел и остановился «опель». Но, не оглядываясь, постучала.

Дверь открыли, и она вошла в дом.

Майор долго смотрел на крыльцо.

Время шло, Жени не было. Майор бросил окурок.

— Поезжай, Вася, один, — сказал он. — Подождешь меня за углом, возле газетного киоска.

Когда Женя постучала, за дверью послышались шаги. Кто-то долго возился с замком. Наконец замок щелкнул, и маленькая девочка с красным бантом в темных стриженых волосах распахнула дверь.

— Вам кого? — деловито спросила она тоненьким голоском. — Если Марию Михайловну, то ее нет — она в Звенигороде, в лагере.

— У меня вот… — Женя протянула путевку.

Девочка впустила Женю, взяла у нее бумагу. Захлопнула дверь и с шумом опустила огромный крюк.

Вот и кончилась походная жизнь… Женя медленно поднялась вслед за девочкой по сбитым ступеням широкой деревянной лестницы.

— «Го…род…ской от…дел на…род…ного…» — Девочка, наморщив лоб, по складам разбирала написанное в путевке.

Женя опустила чемодан на пол возле белых мраморных колонн и огляделась. Колонны разделяли надвое большую комнату — получалась передняя и нарядный зал. За колоннами виднелся овальный стол, покрытый вышитой скатертью. Вокруг него разместились белые крашеные скамейки — маленькие, точно игрушечные. В стене блестело большое зеркало.

В глубине комнаты, прямо против Жени, по обе стороны плотно закрытой двери белели невысокие ниши. В них прятались хрупкие, тонконогие столики с вазами.

Вдруг дверь между нишами отворилась, и Женя увидела высокую женщину, которая вела за руку вихрастую девочку лет восьми в одной короткой рубашке. Женщина строго выговаривала ей. Женя услышала обрывки фраз: «…разве ты, Нина, не знаешь… кричать нельзя… бегать запрещено… Почему же ты шумела?» Девочка низко опустила голову.

Из коридора доносились многоголосый шум, беготня. Женя недоумевала: «Почему одним шуметь нельзя, а другим можно? Это же несправедливо. И почему средь бела дня девочку раздели? Почему ей платья не дают?»

Высокая женщина и Нина, громко шлепавшая босыми ногами, не замечая Жени, которая стояла за колоннами, свернули в коридор.

— «…на…направ…ляется…» — продолжала читать, девочка с красным бантом.

— Это путевка, — обернулась к ней Женя. — Путевка к вам. Видишь? «Направляется Максимова…» Максимова — это я.

— Поняла, поняла, ты к нам! — обрадовалась девочка и вернула Жене бумагу. — А я — Маня Василькова, дежурная. Я сейчас Тамару Петровну позову.

— Тамара Петровна — это кто?

— Завуч.

— Она у вас, наверное, злющая? — Женя подумала о женщине, которая только что была в вестибюле.

— Нет, не злющая, а строгая. — И Маня с важностью добавила: — Если завуч не строгий, что с детьми получится!.. Подожди.

Дежурная ушла.

Женя присела на чемодан. И вдруг ей захотелось увидеть дядю Сашу еще хоть разочек и сказать ему на прощанье что-то важное, что-то ласковое… А может, он еще не уехал? Женя была готова выскочить на крыльцо, закричать: «Дядя Саша!», но пересилила себя.