Валерий Попов - Слишком сильный

— Ой, что за прелесть! — сразу же расцвела. — Ну спасибо, Горохов. Я всегда всем говорила, что ты парень неплохой.

Когда, интересно, она это говорила? Что-то я не помню. Ну неважно!

— Может быть, — доверительно спрашивает, — тебя хотя бы недели две не вызывать к доске, пока подтянешься? Отстал, наверное.

— Нет, ну зачем же? — ответил я. — Вызывайте, даже обязательно. Я готов.

Вот уж чего я не боялся, так это вызовов к доске! Тот скромный подарок из универмага Монпарнас-де-Мен торговой фирмы «Си-энд-ей» — если вы помните, часы-компьютер, — с колоссальным объемом памяти оказался. Я не пожалел времени и всю математику, литературу, химию и прочие науки в память ввел — та же шпора, но на электронной основе. Вопрос? Пожалуйста! Поиграл на кнопочках — и на экранчике-дисплее зелеными буквочками ответ. Любые уравнения из высшей математики — пожалуйста! По школе за мной косяками стали ходить, причем и десятиклассники тоже: «Слушай! А вот это уравнение попробуй…» Пожалуйста! Об чем речь? Нет проблем!

Некоторых учителей, понятно, это немножко раздражало, спрашивали, как бы не понимая: «Что ты там на часы все поглядываешь? Торопишься, что ли?» — «Да, — говорю, — немножко тороплюсь». В классе — хохот. До того уже дошло, что никаких уже пятерок за мои ответы не хватало, пятерки с плюсами приходилось ставить. Однажды пошел, ради хохмы, на контрольную по математике в десятый — все раскидал за пятнадцать минут — нечего делать!

Наконец все уже все поняли. Латникова вызывает меня, спрашивает смущенно (сувенир мой красуется у нее в шкафчике за стеклом):

— Слушай, Горохов, все-таки неудобно, наверное… штучкой этой пользоваться… во время уроков, а? Все-таки что-то вроде шпаргалки получается — согласись!

— Это не штучка, — говорю, — а персональный компьютер. И вы не корить меня должны, а благодарить, что я хоть каким-то образом компьютеризацию у вас в школе ввожу, а то ведь вы не приступали еще к этой работе.

— Да… нам оборудование не поставили пока, — Латникова залепетала. — Методичек нет…

— Ясно, — сказал я. — Так у вас, видимо, будет всегда. А если я хоть себя одного компьютерам научу — и то будет хорошо!

Повернулся, ушел. И больше вопрос этот не поднимался. Вот так.

Особенно смешно мне на физкультуре было: нормальные вроде бы парни не могут поднять ногу на уровень плеча. Я как-то не утерпел — достал ногой лампочку на стене. Ну, примерно так обозначил, что должен уметь современный парень.

Однажды раздевались мы в раздевалке. Пека стал старую футболку свою напяливать — ту самую, что некогда так притягивала Иркин взгляд. Гляжу: пообтрепалась уже футболочка, буквочки осыпались… жалкое зрелище. А у меня как раз с собой сменное кимоно было (Клод приучил меня за время тренировки переодеваться несколько раз), — классное кимоно, с иероглифом на спине.

— На! — Пеке протянул. — Помни мою доброту.

Тот, естественно, ошалел. Потом этаким чертом в зал выскочил, запрыгал, как молодой козел. Но Ирка почему-то теперь с меня глаз не сводила. Большой успех!

А тут еще иду я как-то после школы, в легкой задумчивости, вдруг на пути моем появляется Эрик. Небрежно так протягивает руку к моему запястью, где часы-компьютер пристегнуты.

— Дай-ка сюда игрушку твою, — лениво так говорит. — Мне она для дела нужна, а тебе для баловства.

— Ой! — так испуганно говорю. — Пожалей! Мне она тоже очень нужна!

— Ты еще рот раскрываешь! — замахнулся.

Ну, я ему дал, как он просил: «гяку-дзуки», «нукитэ», «маваши-дзуки», «эмпи-маваши», «тэтсуи-дзуки», «тэйшо», а поскольку он после всего этого еще стоял, добавил: «мае-гери-дзедан», «йоко-гери», «мава-ши-гери», «уширо-гери», «уро-маваши-гери», «тоби-йоко-гери». Вторая серия и полегче могла быть, но что делать: каратист не останавливается, пока всю серию, вспыхнувшую в его мозгу, до конца не проведет, даже если уже головы к окончанию этой серии у него не будет. Поэтому все провел до конца…

Хотел не оборачиваясь уйти, но потом все-таки обернулся — жалкое зрелище.

Самое интересное, что все это вдруг в школе откуда-то стало известно. Теперь почитатели буквально толпами за мною ходили, в рот заглядывали — что я скажу? Пришлось снова и снова рассказывать им, как мы с Клодом в машине по Парижу гоняли или как мы с Данилычем грабителей раскидали. Пытался я и про другое рассказывать: про музеи, к примеру, или про то, как вкалывают там, — но эти истории решительно успехом не пользовались — приходилось снова и снова к прежнему возвращаться. Данилыч смотрел на меня, смотрел, слушал, слушал суперменские рассказы мои, потом как-то отозвал меня в сторонку и сказал: