Нина Емельянова - Северин едет по тундре

Быстро бежал олень. Кажется, никак не догнать его человеку!

Митро, изловчившись, бросил петлю, но олень сделал скачок в сторону, — петля пролетела мимо. На помощь выбежала Норка. Митро снова бросил петлю. Норка кинулась под ноги оленю… и вот беглец пойман!

Отец и Аркадий тоже загоняли оленей. Порою в густом лесу рогов взвивалась петля аркана. Норка, а с нею и белый пес Шарик, охрипшие от лая, старались изо всех сил — помогали оленеводам.

— Беги скорее! — кричал брату Митро.

И Северин снова бежал к нему на помощь.

Аркадий и ветеринарный врач, оба в белых халатах, делали уколы, в то время как высокий коми держал оленя за рога.

— Ай, хорошо колешь! — говорил он, едва удерживая сильное животное. — Теперь олень не будет болеть! Ну, ступай!

И отпущенный олень мчался в просторы тундры.

К концу работы Северин так устал, что едва ходил, а Норка легла в чуме, тяжело дыша и высунув язык.

— На сегодня все! — заключил отец.

Усталые, но довольные, все пошли на отдых.

— Завтра продолжим, — сказал председатель.

Северин хорошо поужинал, дал кость Норке, а потом прилег на подушку в оленьей шерсти и уснул как убитый. Рядом с ним спала Норка.

Однажды, выйдя из чума, Северин увидел, как прямо по мокрой траве несутся нарты. Местами еще лежал снег, местами стояли озерца воды. Три упряжки приближались к чумам. И так же, как в упряжке, вырезанной Тункаем, закинув рога, грудью разрезая ветер, мчались по рыхлому, мокрому снегу сильные, красивые олени. Снег был весь истоптан бесчисленными оленьими копытами, изрезан вдоль и поперек в разных направлениях полозьями нарт.

Северин заметил, что одни нарты были грузовые, с вещами, а на двух других сидели люди. Олени остановились около чума, люди спрыгнули с нарт, и Северин узнал их. Это были Евгений Иванович и Юрий Михайлович. С ними приехали высокий пожилой Кидынте́ и Анай, хороший рыбак.

— Э-э! — вскричал отец. — Как поживаешь? Здравствуй!

Митро и Аркадий тоже радостно здоровались с приезжими. Рослые, крепкие, с лицами, обожжёнными свирепыми морозами, они выглядели сейчас богатырями. Коми были в резиновых сапогах и обычных костюмах. На голове — клетчатые платки, повязанные, как у женщин. У геологов — сетки от комаров. У Аная на пиджаке поблёскивал орден Трудового Красного Знамени. Орден ему дали за то, что Анай в год трудной зимовки сохранил всё своё стадо.

— Здравствуйте, здравствуйте!

— Как живете?

— Хорошо!

— Лок татчё, Северин! Иди сюда! — позвал Митро брата.

— Э, да это старый приятель! — воскликнул Юрий Михайлович. — Ну, как ты учился эту зиму?

Северин застеснялся и потупился.

— Хо-ро-шо-о! — нараспев, улыбаясь, ответил за него отец. — Он хороший ученик, на тот год опять буде-ет учиться.

Анай и Кидынте начали распаковывать гружёные нарты. Они сняли большие продолговатые мешки защитного цвета, в которых были завязаны части байдарки.

— Э-э! — сказал с интересом отец. — Лодка!

— Мы завернули к вам, чтобы привести всё в готовность и переехать на Кару, — объяснил Евгений Иванович.

Когда геологи собрали байдарку, оленеводам она показалась такой маленькой и хрупкой! Анай и Кидынте качали головой, улыбались, — они плохо верили, что на такой лодке можно пройти через бурные перекаты реки Кары.

Евгению Ивановичу, побывавшему на многих реках, пришлось долго доказывать, что на байдарке проходить через пороги лучше всего.

— Она гнётся в тех местах, где деревянная лодка может разломаться, — говорил он, похлопывая по брезентовому борту байдарки.

Когда собирали невиданную лодку, Северин внимательно смотрел, даже старался помогать, а увидев перед собой готовую байдарку, попросил Евгения Ивановича.

— Возьми меня с собой, — сказал он, — пожалуйста. Дрова всегда принесу, костёр разведу, еду сварю. Всё, что велишь, сделаю.

— Вот так та́к! — засмеялся Евгений Иванович. — Парень-то ты хороший. А камни будешь собирать?

— Какие камни?

— Всякие. Те, что на берегу увидишь…

— Буду, буду!

— Тогда просись у отца. Если он отпустит, возьмём.

Отец долго смотрел на лодку, на Евгения Ивановича, на сына.

— Думал, лодка твоя не подымет трёх человек. Но раз ты говоришь, наверное, сам знаешь. Только пороги худые на Каре… — Отец покачал головой: — Шибко худой есть.

— Там Северин по берегу пойдёт, — сказал Евгений Иванович. — Если возьму, отвечаю за Северина.