Валерий Алексеев: Разноцветные континенты

— Лично у меня, — сказал я, — такое чувство, что мы прогуливаем. Противненько как-то.

— Не только у тебя, — заметил Борька. — У тетки Дуни точно такое же чувство. Она в эти отгулы не верит.

— Мои тоже не верят, — сказал я. — Они с Мантиссой уже общались.

— И что она за нас взялась? — буркнул Борька.

— Мешаем мы ей, наверно, — ответил я.

— Ребята, помните, — без всякой связи с разговором перебил меня Шурка, — какую мы подводную лодку соорудили? У нее еще был атомный двигатель, ведро с мазутом. Мы его каждый раз поджигали.

— Еще бы, помним, — мрачно сказал Борька. — Хозяин автомобиля в конце концов нашелся… Моя мать шестьдесят рублей заплатила. Повеселились законно.

Мы помолчали, переваривая эту давнюю историю.

— А знаете, почему все так складывается? — сказал вдруг Борька. — Старая она. Мантисса. Ей тишины хочется, а мы шумим. Ей что от нас нужно? Ляг на диванчик, накрой пузо газеткой и дыши. И чтоб тихо. Обязательно чтоб тихо, иначе никакой не будет организации.

— Да какая она старуха? — сказал я. — Мой отец постарше.

— Ну и что? — ответил мне Борька. — Сделай твоего отца классной дамой — то же самое будет.

— Ты его не знаешь, — сказал я.

И мы опять замолчали.

— Бежать, — сделал вывод Борька. — Кстати, послезавтра контрраб по физике. Удочки смотать было бы весьма кстати.

— Куда бежать-то? — Шурик задал самый практический вопрос. — Остров, что ли, открыть какой-нибудь?

— Остров — это дело, — сказал Борька. — Чтобы озеро в центре и лес чтобы рос базальтовый…

— Бальзовый, — поправил Шурик.

— Ну пускай. И какие-нибудь странные растения. Понастроили бы мы себе домов…

— А остров необитаемый? — спросил я.

— Можно и так, — ответил Шурик. — А можно — пусть там живут аборигены, человек восемьсот-девятьсот.

— Смуглокожие девушки… — Борька потянулся.

— Никаких девушек, — возразил я, вспомнив о Маринке. — И вообще — ничего лишнего. Несколько фабрик, два-три завода…

— Без фабрик нельзя, — поддакнул мне Шурик.

— Идите вы! — сказал Борька. — Можно ведь искусственно задержать развитие цивилизации. Аристократическая рабовладельческая республика меня больше устраивает, чем ваша островная индустрия. Пусть будет по типу Спарты…

— Ну, и остался ты без магнитофона, — мне стало смешно, — поскольку аборигены без фабрики тебе даже метра ленты не произведут.

— Рабы все портят, — заявил Шурик, — у них малопроизводительный труд. Их надо бить, чтоб они работали…

— Цыц, шкет! — сказал Борька. — Пороть илотов буду лично я, а магнитофон и телевизор мы возьмем с собой из двадцатого века.

— А включать его ты во что будешь? — поинтересовался Шурик.

Борька задумался и наморщил лоб.

— Ладно, я согласен… Будем жить на том же уровне, что и спартанцы. В конце концов, телевидение размягчает дух.

— Ну, а окружающий мир? — спросил я. — Самолеты, пароходы, спутники. Рано или поздно нас откроют, аннексируют…

— …и поставят крестик, — добавил Шурик.

— Да, идейка отпадает, — согласился Борька.

Нам стало здорово неуютно оттого, что некуда деваться от Мантиссы. То, что мы не механические граждане, нам было ясно как божий день. Но, может быть, мы вообще какие-то не такие? Поет же половина класса в хоре ради крестиков? Монтажники, кружковцы — все на Мантиссу работают. Это ж надо, как нам с ней не повезло. И главное, был человек, вел наш класс на зависть всем параллельным, так нет же, вздумалось ему научно расти! Что самое обидное — вернется скоро, достанется каким-нибудь лопухам, а мы его только-только понимать начали! Он трудный был человек, он обижался на нас, как на людей, и спорил с нами, как с людьми, и насмехался, если заслужили, а эта только делает вид, что обижается и спорит. Вот прорабатывала нас, возмущалась, а все для виду…

Мы долго молчали. Вдруг Шурка заворочался в своем кресле и вяло, равнодушно так, сонно сказал:

— Ребята, а что, если…

В первый момент мы просто не поняли, что Шурка переживает звездный час своей биографии. Мы замахали на него руками:

— Планету? Что за дурацкая идея!

— А где хоть она, твоя планета? — глупо спросил я.

— Да какая вам разница, где! — Шурка даже обиделся. — Про остров вы не спрашивали, где! А планет — вон десять тысяч в одной нашей Галактике! Подобрать одну, чтоб без птеродактилей, почистить хорошенько и разделить на троих. Я бы взял континентик около экватора…

— Хитер, бродяга! — взволновался Боря. — У экватора и дурак будет жить. Завернулся в банановый лист — и соси молоко из кокоса. Нет, голубчик, у экватора и мне неплохо будет!