Алексей Коркищенко - Рассказы

Но как-то осенью посчастливилось Андрюшке услышать от деда Хоботьки две охотничьи истории.

Это произошло после того, как он поймал на огороде дедова подсвинка, убежавшего из свинарника. Подсвинок был не в меру проворным и быстрым, и Андрюшка здорово намучился, пока водворил его на место.

За это дед дал ему два огромных пряника, изготовленных бабкой Дашкой по собственному рецепту.

И тут Андрюшка пристал к деду:

— Расскажи, дедушка, расскажи, как курицей поймал лису.

— Курицей? — переспросил дед. — Что-то не припомню…

— Да, да, — горячо подтверждал Андрюшка. — Я видел! Курицу в мешок посадили — и за бугор… А оттуда принесли живую лису.

— Вот так дело! — сказал дед Хоботька. — Неужто я курицей лису ловил?!

— Ловили, ловили! — воскликнул Андрюшка. — Я сам видел. Расскажи, дедушка, ну расскажи!..

Дед задумчиво потеребил рыжую с проседью бороду, загадочно улыбнулся и поманил Андрюшку пальцем.

— Пойдем, — тихо шепнул он и двинулся за сарай. — Расскажу, только про то никому ни гу-гу, добре?

— Добре, — так же тихо ответил Андрюшка.

Они уселись за сараем на мягкой опавшей листве. Закурив, дед внимательно оглядел Андрюшку глубокими голубыми глазами, будто раздумывал: доверять или не доверять ему тайну. Дед курил трубку, дым путался в бороде и усах, вился двойной струйкой из большого пористого носа. В саду было тихо. Изредка с деревьев слетал желтый лист и, падая, рвал белую паутину, опутавшую все вокруг. Издали доносилось негромкое гудение тракторов.

— Ну, уж коль так пришлось, слушай, Андрей, — сказал дед. — Но только — никому…

— Добре, добре, — нетерпеливо заверил Андрюшка.

— Лиса, она, хлопче, любит чебрец, — начал дед Хоботька свой рассказ. — Травка такая в степи по ярам растет, пахучая… Пахнет сладко, да-а…

Еду как-то я бычатами, Чепками, под вечер с фермы, глядь, а там, где дорога к Федькиному яру сворачивает, красный цветок в будяках расцвел. Такой высокий, пышный… Вот ты, думаю, чудо: сюда ехал — не было его, обратно еду — есть. Говорю Чепкам: «Стойте, Чепки, схожу посмотрю». Чепки у меня понимающие бычата… Иду тихо, а цветок качается. Присмотрелся, а это лисий хвост торчмя торчит. Интерес забрал меня: что она тут делает, лиса? Гляжу, а она стоит, хвост вверх и нюхает чебрец. Подошел ближе — не слышит меня: нюх чебрец забрал. Я ее за хвост — цоп! Она как вскинется — и вырвалась!.. Что ж, говорю, беги, сейчас мне твоя шкура не нужна, а зимой поймаю. Глаза у нее синие, как у тебя…

Черноглазый скуластый Андрюшка явно доволен этим сравнением. На лице деда ни ехидства, ни иронии. Черты лица хранят строгую серьезность.

— Значит, не поймали, — сожалеюще сказал Андрюшка.

— Ничего не значит, — сердясь ответил дед. — Я ее зимой словил.

— Ту самую, с синими глазами? Вот здорово! — ожил Андрюшка.

— Без ошибки — ту самую. Я их, шельм, всех в лицо знаю.

Андрюшка, живо представив себе десяток острых лисьих морд, усомнился:

— У них у всех морды одинаковые.

Возражение Андрюшки на минуту обескуражило деда. Вскинув брови, он настороженно покосился на мальца и ответил строго:

— Ну, ты это, Андрей, брось… Одинаковые… Молодо-зелено — рассуждает. У каждой лисы, как у людей, свое нутро, понял? — И, привалившись к стене сарая, продолжал: — Может, еще скажешь, что лиса кур не ловит?.. Куры для нее, ну что для тебя конфетки… Ну, так вот. Дала мне, значит, Андреевна курицу болтливую, ту самую, что четыре дня квохтала, а на пятый неслась. Посадил я ее в мешок, взял шпагат, достал чебреца с чердака — с лета насушили про запас — и за бугор отправился. Там скирда стояла около терновника. Видел?.. Яму в скирде вырыл, разбросал вокруг чебрец, чтоб лиса мой дух не учуяла, и залез в яму. Закрылся соломой, а сам, стало быть, держу курицу на привязи. Шпагат соломкой притрусил, чтоб лиса не видела…

Из-за угла неожиданно показалась бабка Дарья. Она взялась за бока и воскликнула:

— Филимон! Чтоб тебя намочило! Ты чего тут робишь с дитем? Басни тачаешь? А я шукаю его…

Дед сделал вид, будто с интересом рассматривает стену сарая.

— Ты чего на стенку уставился? Обратно придумал что-нибудь?

Дед Хоботька ответил спокойно:

— Погодь, Андреевна, не шуми. Мы тут с Андреем придумываем, как лучше подпоры поставить к стенке… Вот тут, мабуть, и вот тут, да, Андрейка? — дед хитро подмигнул ему.

Андрей сразу же сообразил, в чем дело, показал на угол:

— И там надо, дедушка.

Андреевна забеспокоилась:

— Да зачем же подпоры?! Стенка-то не хилится?