Елена Ильина - Это моя школа

— Ну да, смотровая щель, — кивнул головой Миша. — Так и называется. А как же еще?

Все невольно улыбнулись. Таня потрепала братишку по затылку, но Миша вывернулся из-под ее руки.

— Да ну, рассказывай же! Что же ты замолчала на самом интересном месте?

Таня кивнула головой:

— Ладно, ладно! Так вот, значит, ранило их обоих. Но, конечно, Андрей и Алеша только потом поняли, что случилось. Андрей говорит, что сразу потерял сознание. А когда очнулся, почувствовал, что танкетка стоит на месте. Он попробовал пошевельнуться — не может. Его точно сковало. А мотор дрожит, как живой. Вдруг Андрей слышит слабый голос Алеши: «Ты жив?» — «Жив покуда, — отвечает Андрей, — только ни рукой, ни ногой двинуть не могу. А ты как?» — «Опалило меня, — говорит Алеша. — Не вижу ничего. Может, ослеп…»

Не успел Андрей подумать, что делать, как Алеша сказал: «Надо идти дальше. Ничего, я поведу машину». Андрей сначала даже не понял: как же Алеша поведет машину, ничего не видя перед собой? Но каким-то образом Алеша ощупью нашел рычаги мотора. Спрашивает: «Ты можешь указывать направление?» — «Могу», — отвечает Андрей. Алеша нажал рычаги, и машина двинулась дальше. Андрей кричал Алеше: «Правей, левей, прямо!» Кричать приходилось, конечно, громко, в самое ухо Алеше, потому что кругом стоял ужасный грохот — от стрельбы, от лязга гусениц. В общем, не знаю, от чего… Андрей и сам удивляется теперь, как только их танкетка выдержала. Ведь пулемет-то молчал, и машина была беззащитна, не могла вести огонь. Но еще удивительнее то, что вел машину слепой водитель!

— Батюшки мои, слепой! — повторила бабушка.

А Катя и Миша опять заторопили старшую сестру:

— Рассказывай, рассказывай дальше!

— Ну и вот… — Таня перевела дух. — Как они проскочили, я прямо не представляю себе. Да Андрей и сам не знает. Неожиданно он увидел людей в белых маскировочных халатах. Это были наши. Андрея и Алешу вынесли из машины, и тут Андрей опять потерял сознание. Наверно, от большой потери крови, а может быть, от сильного напряжения. Очнулся он только спустя несколько дней. Увидел, что лежит на койке, и понял, что это госпиталь. У постели сидела незнакомая девушка — медсестра. Она поздравила Андрея со званием Героя. Андрей, конечно, сейчас же спросил про Алешу. Девушка не сразу ответила, а потом сказала, что Алеша тоже получил звание Героя, но уже посмертно. После того как его ранило, он прожил недолго. Умирая, он все беспокоился об Андрее и вспоминал своего маленького сына…

— Сережу, — подсказала Катя.

— Ну да, Сережу…

Таня замолчала. А Катя, подумав, спросила:

— Где же теперь этот Сережа? В каком детском доме? Разыскал его Андрей Артемов?

— Нет, — ответила Таня. — Все еще разыскивает. Говорит, что нашел несколько мальчиков с именем Сережа и фамилией Решетников, но отчества у них другие, да и возраст не тот.

— Значит, того самого Сережу пока не нашел? — опять спросила Катя.

— Я же и говорю, что не нашел, — повторила Таня.

— А как ты узнаешь, если он его найдет? — не унималась Катя.

— Уж как-нибудь постараюсь узнать.

— А как?

— Успокойся, дочка, — остановила Катю мама. — Ложись-ка лучше спать. Что-то вы нынче поздно засиделись.

— Собирайся, собирайся, Катенька! — добавила бабушка. — Утро вечера мудренее.

— Почему же я первая? — запротестовала Катя. — Миша ведь меньше, пусть он первый идет…

— А тебе раньше сказали, — отозвался Миша, — значит, ты раньше и должна идти.

— Тогда идите оба, — разрешила их спор мама.

…В этот вечер Кате долго не спалось. Она все думала и думала о том, как бы поскорее узнать, где живет Сережа Решетников.

«Тане все некогда, — думала Катя, — когда-то она еще встретится с Андреем Артемовым! Если он даже и разыщет Сережу, Таня может об этом не узнать… Что, если послать Артемову письмо — прямо на стройку, где он работает? Да ведь он говорил Тане, что эта стройка большая, прямо как целый город. Наверно, надо знать точно, где там этот Артемов работает, а то, пожалуй, письмо и не дойдет. А если даже дойдет — все равно Сережиного адреса мы не узнаем. Ведь и сам Артемов пока что не знает, где Сережа… Нет, видно, придется подождать».

Катя вздохнула. Больше всего на свете она не любила ждать.

«Надо что-нибудь затеять!» — решила она и, закрыв глаза, стала думать. Но как только веки ее опустились, мысли сами собой улетучились из головы. Вокруг стало тихо-тихо, и Катя крепко уснула.

Таню никто не посылал спать, хотя часы уже отсчитали одиннадцать, а потом, в полной тишине заснувшего дома, звучно отбили половину двенадцатого.