Анатолий Мошковский: Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана

Вася помчался к своему корпусу. В кустах сирени звонко защёлкала какая-то птица — нет, не соловей: соловьи поют рано утром или попозже, поближе к сумеркам. Сияло голубое небо — ни тучки, ни белого штришка на нём, даже удивительно, и на душе у Васи было так же ясно, как и на небе, и так же хорошо. Вдруг он услышал: кто-то в кустах плакал. Вася остановился. Подождал с минуту, развёл руками кусты и увидел Иру.

— Ир, ты что? — Его голос дрогнул от жалости.

Ира посмотрела на него глазами, полными слёз, всхлипнула и отвернулась.

— Ну что случилось, Ир?

— Там… Там бумажки кто-то развесил про меня… И такие гадкие, такие злые… Будто Андрюшка их подписал… — Она опять всхлипнула и стала сморкаться.

— Где там? Покажи! — Вася увидел, что она сжимает и комкает в руке какую-то бумажку. Он потянул её за кончик. — Ну, дай прочесть.

Ира покачала головой и крепче сжала кулак.

— И в другом месте они висят. Мне говорили.

— Ну, не бойся!

Её пальцы немного ослабли, Вася вытащил смятый листок в клеточку и стал читать красивые, ровные, с небольшим наклоном, печатные буквы: «Моя милая бесценная Ира! Я полюбил тебя с первого взгляда и очень страдаю по тебе. Очень! Ты самая красивая в мире, и я хочу с тобой встречаться… Скажи, где и когда. Нас никто не должен видеть. С нетерпением жду ответа. Напиши! Твой Андрей».

У Васи застучало сердце. Он разорвал листок на мелкие клочки и бросил под сирень.

— Не плачь… Какой-то дурак подшутил… Все же поймут, что это шутка… Ты куда сейчас?

— Никуда! — ответила Ира. — Хорошая шутка… Что мне теперь делать?

Вася зашагал к щиту с объявлениями о новых фильмах. Там, чуть сбоку, вешают записки, потому что всегда кому-то что-то нужно: обменять билет на поезд или самолёт, вернуть потерянные на пляже очки, книгу, снять комнату…

Вася издали увидел несколько человек возле щита и прибавил шагу. Услышав смешки и восклицания, понял, что спешит не зря.

«Милая, милая Ира!!! — прочитал он на таком же листке в клеточку, аккуратно прикреплённом кнопками. — Я очень и очень люблю тебя! Не могу жить без тебя и хочу жениться на тебе! Спроси у дедушки разрешения… Пусть он изобразит на своей картине наш с тобой брак и получит за неё огромную премию. По уши влюблённый в тебя Андрей».

— Веселятся ребятки! — сказал мужчина в тёмных очках; к листку подходили другие, читали, улыбались, пересмеивались.

Вася сорвал листок. На бегу разорвал на мельчайшие кусочки. Поднял голову, и глаза его наткнулись на другой такой же листок в клеточку, прикреплённый к кипарису: «Милая Ира! Я очень и очень люблю тебя…»

Вася сорвал листок, не дочитав до конца, и тоже разорвал. И подумал: «Где они ещё могут висеть?» И вспомнил, что у другого входа на территорию дома отдыха есть будка дежурного и на ней тоже висят объявления.

Вася со всех ног кинулся в другой конец парка и, не добежав ещё до калитки, увидел Альку.

Озираясь по сторонам, он что-то торопливо прикалывал к зелёной стенке будки. Даже по узкому затылку его было видно, что он очень спешит. Вася не удивился: кто бы ещё догадался поступить так?

Вася побежал чуть медленней, потом пошёл.

Что же делать?

На Васю вдруг разом нахлынуло всё-всё, что было связано с Алькой: захватил его место возле таксиста в Феодосии, нагло эксплуатировал, посылая по палаткам, учил всё хватать без очереди, издевался, когда они надували свою ядовито-жёлтую лодку… Да и сколько было всего другого!

Вася подскочил к будке, когда Алька большим пальцем вдавливал в доску последнюю кнопку, и крикнул:

— Я так и знал, это ты, ты развесил!

Алька нервно подпрыгнул и отскочил в сторону.

— Да я в шутку… От нечего делать… Скукота здесь с вами… — выдавил Алька из себя. — Имеешь что-нибудь против?

— Бессовестный ты… — Вася задыхался. — Это же…

— Ну что «это же»? — Алька стал оглядываться.

— Подло! — Вася подскочил к будке и стал срывать листок, но его крепко держали четыре кнопки. Вася срывал по кускам. Скомкал клочки и швырнул в лицо Альке. Алька моргнул, и его всегда хитрое, смышлёное лицо сморщилось, стало презрительным и злым. Однако Васю несло и несло вперёд и ничто уже не могло остановить. — Как тебе не стыдно? Она девчонка, а ты… ты… — Вася вдруг вцепился в его белую майку, с улыбающимся лицом какой-то красавицы. Алька стал нервно отцеплять его руки, отталкивать от себя:

— А тебе какое дело? Отпусти майку, ну? Псих какой-то… Отпусти! Как стукну сейчас!

— Не стукнешь! Ты трус! Ты исподтишка можешь действовать… Хищники вы все — вот кто! — Гнев, ярость, обида собирались, копились, и Вася топтался, топтался возле Альки и вдруг размахнулся и послал кулак в его лицо. Алька отпрянул, ушёл от удара, и Васин кулак лишь задел его грудь. Алька пытался схватить его за руки и повторял: