Анатолий Мошковский - Синева до самого солнца, или Повесть о том, что случилось с Васей Соломкиным у давно потухшего вулкана

— Эй вы, минералоги! — крикнул Васяткин папка, закинув голову. — Если будете рвать жилы, вам не поздоровится… Советую по-доброму: уходите отсюда!

«Он что, ненормальный? — испугался Макарка. — Разве они его послушаются? Может, у них есть ножи. Надо скорей тикать отсюда, пока живы…»

— Прикуси язык, курортник! — донеслось сверху. — По очкам схлопочешь. Дорогу домой не найдёшь!

— Если вы сейчас же не уберётесь отсюда… — срывающимся голосом крикнул Васяткин папка, однако докончить не успел, потому что эти парни спрятались за длинный замшелый бугор скалы, и в воздухе довольно сильно рвануло. От скалы к скале запрыгало тугое эхо, потянуло едким дымком, и вниз дробно и громко посыпались обломки выбитых взрывом камней. Васяткин папка вовремя отпрянул за каменную глыбу.

Парни появились из-за бугра и стали поспешно выдирать из породы металлические крючья вместе с верёвкой и торопливо полезли вниз.

Васяткин папка двинулся прямо к ним.

«Он что, в своём уме? — заколотило Макарку. — Зачем он?»

— Куда вы? Зачем с ними связываться? — громко зашептал он вслед Васяткиному папке. — Идите назад!

И Васятка, словно впервые почувствовав грозящую отцу опасность, тоже зашептал ему в спину:

— Па, ты куда? Не надо…

Однако отец будто не слышал их. Он шёл туда, где эти двое торопливо рыскали по земле, собирая отколотые взрывом обломки горной жилы. Поспешно смотав верёвку с крючьями, они сунули её в рюкзак, побросали туда инструмент. Затем парень в альпинистских ботинках с трудом приподнял и надел на высокого парня рюкзак, и они, не дожидаясь, когда Васяткин папка подойдёт к ним, полезли в гору. Подъём был крут, труден, это Макарка прекрасно знал, потому что не было такой самой недоступной бухты или ущелья на Кара-Даге, где бы он не побывал.

Они лезли на удивление быстро и легко — видно, имели немалый навык лазить по горам. И убегать, смываться. Когда Васяткин папка уже подходил к тому месту, где они недавно сидели, сверху раздался громкий, с издёвкой голос:

— Эге-гей, очкарик, постарайся забыть нас! И не ищи — хуже будет! Берегись! — Послышался невнятный, глухой шумок — один из убегающих двинул ногой камень, и по обрывистому, почти отвесному склону зашуршали, задвигались, запрыгали камни, не очень большие и грозные, но вполне достаточные, чтобы пробить голову и столкнуть в воду.

— Папа, назад! — во всю глотку закричал Васятка, его поддержал Макарка, и отец отскочил назад, пригнулся и прижался к скале. Круглые, остробокие камни со стуком и треском запрыгали вокруг, разбиваясь на десятки кусков и отскакивая в воду, запрыгали на том самом месте, где только что стоял Васяткин папка.

Алька вставлял в магнитофон новую кассету с американским джазом, когда отец позвал его на балкон. Отцовская рука плотно закрыла дверь в комнату, где шнырял Ромка и в любую минуту могла появиться Тайка.

В кресле уже сидела мать с недовольным, натянутым лицом, в другое кресло, подтянув на коленях брюки, уселся отец и начал:

— Алик, ты старший из детей, и я доверяю тебе. В жизни бывают такие вещи, которые надо решать не одному. Для этого мы тебя и позвали. Суть ты знаешь. Наша мама совершила промах, я бы даже сказал — немалый промах. Выходит, она — ну, а значит, и мы с тобой, потому что мы одно целое — не сдержала своё слово: а это… Ну сам понимаешь, так не следует поступать…

«Конечно, отец прав, — подумал Алька, — никто после этого нам верить не будет! Как будто мы такие бедные, что не могли отдать. Отец и не столько мог отвалить, если было очень нужно… Но зачем они позвали меня? Тут что-то кроется…»

— Здесь есть и моя ошибка, — продолжал отец. — Когда мама вскочила из-за стола и ушла с Макаром, я не знал, что она решила откупиться этой несчастной майкой. Мне надо было пойти вслед за ними и дать совет.

— Я бы хотела поскорее забыть об этом, — мать нахмурила тонкие, высоко расходящиеся брови. — Я ведь писала объявления не в расчёте на детей младшего школьного возраста… Пойми это, наконец, Витя. Я устала доказывать тебе…

— Стараюсь понять, и всё равно получилось неловко. На нас стали здесь косо смотреть. Я из каждой поездки, даже из курортной, всегда привожу телефоны и адреса новых друзей, а не завожу там недоброжелателей или врагов… Это не мой стиль жизни. Особенно мне неприятно, что у нас разлаживаются отношения с соседями по столу. В столице у меня маловато знакомств, а они бывают так нужны… Надо всё уладить с Макаром, чтобы Соломкины не думали о нас ничего такого… Ну вы понимаете.