Анна Антонова - Девушка лучшего друга

– Жалко, – искренне огорчилась Ника.

Я удивилась – она что, думала: мы с Женькой будем целоваться в туалете? На пароме для этого много гораздо более подходящих мест…

– Я сейчас буду раздавать ключи от кают, – объявила Марина. – И сразу хочу предупредить: когда я занимаюсь заселением, не отвлекайте меня никакими разговорами и вопросами!

– Суровый у нас гид, – тихонько прокомментировала я, а Женька с горестным видом поведал:

– Я ветровку в автобусе забыл.

– Как ты умудрился? – встрепенулась я. – Предупреждали же!

– Поэтому и забыл – если бы не предупредили, взял бы.

Нисколько не удивившись этому парадоксальному выводу – слышала от него и не такое! – я решительно постановила:

– Сейчас все узнаем.

– Нашим не говори, – предупредил Женька, но я и не собиралась закладывать его маме.

Дождавшись, пока раздача ключей завершится, я подошла к экскурсоводу.

– Марина, а Женя ветровку в автобусе забыл, – наябедничала я, как в детском садике. Только обращаться к гиду без отчества было странно и непривычно. – Может, сходить забрать?

– Да ничего не будет, – снисходительно отозвалась она. – Я предупреждаю, чтобы глобально чемоданы не забывали, а куртку вашу никто не возьмет.

И мы, воодушевленные, что она обошлась с нами как со взрослыми, отправились заселяться.

Когда мы зашли в каюту, я снова порадовалась, что наши мамы не пожадничали – здесь и вдвоем-то было тесновато. Не успели мы поставить вещи, как в дверь постучали.

– Пошли, пройдемся, – позвал меня стоявший на пороге Женька.

– Может, потом? – растерялась я. – Сначала вещи разберем?

– Потом некогда, – отрезал он, – надо будет ужинать и спать ложиться, а то завтра прибываем рано. Так что вещи вообще разбирать не стоит.

Я посмотрела на маму, услышала:

– Конечно, иди, – и шагнула в устланный ковровой дорожкой коридор.

На палубе никого не было, кроме сильного ветра. Он рвал волосы и заставлял держаться за поручни – иначе, казалось, не удержишься на ногах. Разговаривать не получалось: не хватало сил перекричать стихию.

Мы сделали пару снимков. Даже Женька по доброй воле позировал, хотя в кадр не попадало ничего примечательного: серое небо и такого же оттенка палуба. Пейзаж тоже не особенно радовал глаз – Балтийское море не было синим, не блестело на закатном солнце, не билось волнами о борт и вообще скорее напоминало речку из-за постоянно сменяющих друг друга лесистых островов, создававших иллюзию близкого берега.

Не сдаваясь, я подошла к борту и, крепко вцепившись в поручни, посмотрела вперед, на мутные серые волны: нет, романтичной сцены из «Титаника» все равно не получается. Вдруг я заметила, что Женька накрыл мою руку своей, и удивленно обернулась – неужели страхует?

– Не бойся, не упаду… – хмыкнула я, но проглотила последний слог.

Женька подошел совсем близко, другой рукой обнял меня за плечи, заслоняя от ветра…

– Вот вы где! – раздался рядом преувеличенно радостный голос.

Мы с Женькой отпрянули друг от друга и одновременно обернулись на бесшумно подкравшуюся Нику. Впрочем, может, она сделала это и шумно – расслышать все равно ничего было нельзя.

Она с любопытством переводила взгляд с Женьки на меня и обратно, а я в кои-то веки порадовалась ее неуместному появлению. Почему-то я не сомневалась: о том, что сейчас могло произойти между нами, я бы очень скоро пожалела.

– Ешь, – подгонял меня Женька.

– Не хочу, – мямлила я.

– Неизвестно, когда теперь поесть придется.

– О да! Мы прибываем в голодные края! – съязвила я. – Как в тебя столько лезет в пять утра?

– Я наедаюсь впрок, как удав, – важно пояснил он, отправляя в рот очередной бутерброд.

– Нельзя наесться впрок.

– А вот и можно.

Этим вялым и бредовым разговором мы старательно показывали друг другу, что вчера ничего не произошло – просто не могло произойти! Впрочем, показывала я, причем скорее самой себе – Женька был, как обычно, самоуверен и пуленепробиваем.

Наше путешествие на пароме оказалось совсем коротким – в шесть утра мы прибывали в Стокгольм, поэтому в пять уже сидели в ресторане, пытаясь впихнуть в себя завтрак.

– Зачем мы вчера чемоданы разбирали? – возмущался Женька, стоя в холле парома с вещами.

– А ты все-таки разбирал? – удивилась я. – Я только самое необходимое вытащила.

– Да я тоже, – вздохнул он. – Но очень уж обломно с утра все обратно уминать.