Анатолий Мошковский - Берберийский лев

Женя сглотнул слюну и прибавил шагу.

Возле Двины стало еще свежей. С реки дул влажный, колючий ветерок, и по воде пробегала мелкая рябь, похожая на гусиную кожу.

По крутой тропке Женя спустился к домику бакенщика. Сандалии мягко вязли в сыром от росы песке. В густом ивняке его уже дожидался Савва. Обхватив руками колени, он сидел с папиросой в зубах на валуне и глядел на Двину. Тонкими голубыми ниточками дым отвязывался от папиросы, расходился и таял в воздухе.

Женя поздоровался и присел на корточки рядом. Савва короткими затяжками докурил папиросу до золотых букв на мундштуке, бросил окурок на землю и каблуком вдавил в песок. Потом сплюнул сквозь зубы — плевок пролетел метра три.

— Пришел точно, — сказал Савва, глянув на ручные часики «Победа».

Женя тоже глянул: часы были с золотыми стрелками и показывали ровно пять часов и пять минут.

— Значит, вот, — продолжал Савва. — Дело проще пареной репы. Вчера вечером я поставил на плотах несколько переметов. Крупная рыба идет только ночью. Ставил, сам понимаешь, тайком, чтоб никто не заметил. А то немало есть ворюг: увидят — и прощай перемет! А он-то денежки стоит! Одного шнура метров двадцать! А поводки с крючками? Совести нет у людей!

Женя слушал не моргнув глазом.

— Один я, сам понимаешь, не успеваю просматривать все три перемета. Часов в семь приезжают возчики за дровами: приходится торопиться, чтоб не увидали. Так вот ты мне поможешь. Твой перемет стоит вон там. Видишь? — Савва показал рукой.

— Вижу, — ответил Женя.

Савва добавил, что действовать надо быстро. Сняв рыбу, перемет нужно снова опустить в воду — ночью Савва сам наживит на крючки червей.

— Рыбу наденешь на это, — закончил Савва и дал Жене две палочки с накрученной на них веревочкой. — Ступай.

Савва быстро пошел по берегу к самому дальнему плоту.

Вначале Женя забрался на ближний плот. Концы бревен были накрепко прикручены ивовыми и березовыми прутьями к длинным жердям. С этого плота Женя перешел на второй, с шалашом. Добравшись до края, оглянулся и присел на корточки. Чтоб не замочить рукава курточки, он отстегнул пуговки на манжетах и до самых плеч закатал рукава. Потом прилег, опустил руки в воду и стал шарить по срезу толстых, скользких бревен.

Есть! Его пальцы коснулись туго натянутой веревки. Женя стал торопливо выбирать ее и скоро увидел темно-бурый кирпич. От веревки отходил витой плотный шнур перемета. Опустив груз на плот, Женя потянул за шнур — тот резко дернулся, и по телу мальчика пробежала дрожь, словно сквозь шнур был пропущен ток.

Рыба! Женя уверенней потянул к себе снасть. Чем ближе подтягивал он перемет, тем сильней сопротивлялась рыба. Женя не заметил, как прохладные капли по рукам катились под рубаху, как с плеча съехал закатанный рукав и намок в воде. Чтобы перемет не запутался, он, выбирая, аккуратно раскладывал его на краю плота.

На одних поводках висели пустые крючки, на других — черви были оборваны до самого жала, а на третьих…

Вот в глубине жарко блеснуло что-то, и Женя рывком выбросил рыбу на плот. Крупный красноперый язь яростно работал хвостом, то открывая, то закрывая маленький, косо поставленный рот. Женя придавил язя коленом к бревну и стал торопливо выбирать оставшийся шнур. Минут через пять он опустил снасть в воду и побежал к берегу. На его снизке болтались два больших язя и три окуня.

Савва тоже пришел с богатым уловом. Прикинув на вес Женину снизку, он прикусил верхнюю губу:

— Килограммчика два будет. Ну, теперь можешь идти досыпать. — Савва заправил рубаху под флотский ремень, потом вынул из кармана папиросу, отвернулся от ветра, разжег в ладонях спичку и глубоко затянулся. — И чтоб никому. Ясно? Видал, какие рыбные места. А то другие повадятся.

— Хорошо, а когда…

— Ровно в семь тридцать у кассы, — перебил Савва, и вдруг он дернул Женю за руку и упал. — Ложись!

Сутулый старик в овчинном полушубке, с удочками и сачком в руках медленно спускался к реке.

— Ползи за мной! — прошипел Савва.

Старик взобрался на плот и неуверенно пошел по неустойчивым бревнам.

— Ползи, кому говорю! — громко зашептал Савва и пнул приятеля ногой. — Или не хочешь на льва пойти?

Но Женя не двигался и ждал, что будет делать старик. Старик подошел к тому месту, где только что был Женя, положил на бревна сачок, удочки и ведерко. Потом снял полушубок, засучил рукава рубахи, опустил в воду руку и стал за веревку вытаскивать кирпич. Женя смотрел на старика.