Михаил Герчик - Солнечный круг

Попетляв над берегом, тропинка круто нырнула в лес и неожиданно вывела нас к высокому кирпичному забору. За ним был пионерский лагерь. Мы догадались об этом еще до того, как услышали голоса ребят, разглядели флаг, обвисший на тонкой мачте, и разноцветные домики под соснами. Просто мы хорошо знали, что такие неприступные, как стены средневековых замков, заборы строят только вокруг пионерских лагерей.

Мы решили обойти лагерь — а вдруг наткнемся на что-нибудь интересное? — и осторожно двинулись вдоль забора.

Территорию лагерь занимал большую. Мне уже надоело зря бить ноги, как Витька дернул меня за рукав.

— Тс-с-с…

На углу, упиравшемся в густой молодой ельник, виднелось какое-то сооружение. Покатая крыша чуть-чуть поднималась над забором. Оттуда доносились два голоса: один — изнутри сооружения, унылый, и страшно знакомый, другой — со двора, петушиный и задиристый.

Мы с Витькой подползли поближе и прижались к стене.

— Слушай, Толик, будь человеком, раздобудь что-нибудь пожевать… — отчетливо услышали мы ноющий голос, посмотрели друг на друга и улыбнулись: да это ж Казик! — И что это у вас за лагерь такой паршивый, что человека голодом морят! Называется, ужин принесли — даже коту червяка заморить не хватит!

— Вот обжора! — удивился Толик. — Тебе ж нормальную порцию дали. Я, например, свою не съел. Котлета осталась…

— Котлета… — застонал Казик. — Где она? Давай ее сюда!

— Нету, — засмеялся Толик. — Дежурные унесли.

— Ну да, лучше собакам выкинуть, чем человеку отдать, — с горечью вздохнул наш бедный голодный друг.

— А ты не человек. Ты шпиён и диверсант, — злорадно ухмыльнулся Толик. — Тебя вообще кормить не нужно. Чтоб не шпиёнил.

Мы с Витькой насторожились. Вот тебе раз! Казик — шпион и диверсант! Кажется, что-то интересное…

— Толик, я больше никогда не буду шпионить! — торжественно и мрачно сказал Казик. — Чтоб мне больше ни одного пирожного не съесть, если вру. Добудь мне где-нибудь кусок колбасы и батон, и, когда меня выпустят, я отдам тебе за это свой ножик. У тебя в жизни не было такого ножика. В нем два лезвия, вилка, ложка, шило, штопор и ножницы. И перламутровая ручка с колечком.

— Пой, пташечка, пой… — недоверчиво протянул Толик. — Хочешь, чтоб я с поста ушел. А слыхал, что мне начальник штаба приказал? «Глаз с двери не спускай, потому что это очень важный шпиён и диверсант». Расскажи свои военные тайны, тогда, может, я тебе и принесу колбасы. Мне мамка в воскресенье краковской привезла. Целое кольцо.

— Да ты что, ошалел! — возмутился Казик. — Чтоб я своих ребят предал?! Да я лучше с голоду опухну и покрою ваш лагерь несмываемым позором. А колбаса у тебя сгниет, ты ж ее и за всю смену не съешь. Принеси, а… Никто не заметит, что ты с поста уходил. Я буду тихо сидеть, как мышь. А ножик отличный, тебе все завидовать будут.

Наступила пауза: Толик задумался.

— Ладно, кидай свой ножик, — наконец сказал он.

— Я ж тебе сказал: после игры. Когда ваши на меня накинулись, я его под камень сунул. Выпустят — возьму и сразу тебе.

Толик присвистнул.

— Так я тебя тогда и увижу! Нет, посиди уж голодный. Мне колбаса самому пригодится. Она копченая, долго не портится.

— Значит, ты мне не веришь? — заревел оскорбленный до глубины души Казик. — Да знаешь ли ты, кот в сапогах, что я еще никогда не нарушал своего слова! — Казик громко, на весь лес, сглотнул слюну. — Ну и подавись ты своей колбасой. Дождусь, пока ты сменишься, потерплю, пусть другому мой ножичек достанется. Не все ж такие недоверчивые ишаки, как ты.

Ругань подействовала — Толик заколебался.

— Почему ж — другому? — протянул он. — У другого, может, и нет ни фига. Вечером в воскресенье наши ребята все в кучу свалили, что родители привезли, и зараз поели. А я свою колбаску припрятал. Мало когда пожевать захочется…

— Знаешь что, — перебил его Казик, — не хочу я твоей припрятанной колбасы. Понятно? Меня от нее вытошнило бы, вот что я тебе скажу.

— Ладно, ладно, — проворчал часовой, чувствуя, что перламутровый ножик с двумя лезвиями, вилкой, ножницами, шилом и штопором безвозвратно уплывает от него. — Сейчас притащу. А ты мне скажешь, где тот камень, под которым ты ножик спрятал, я его сам найду.

Казик промолчал.

Под ногами у Толика зашуршала хвоя, затрещали сухие ветки. Витька подсадил меня, и я осторожно заглянул за забор. Чернявый мальчишка, класса, должно быть, из четвертого-пятого — нашли кого поставить караулить Казика! — повесив за плечо деревянное ружье, вприпрыжку шел в глубь лагеря.