Юз Алешковский: Два билета на электричку. Рассказы

Мишка по-прежнему среза́л какие-то сучки и отдирал твёрдую плесень с берёзовых пней, а Зойка кланялась грибам и улыбалась.

У меня от брусники заболел язык, и хотелось пить. Тогда я нашёл огромный рыжик. В его огненной шляпке-воронке накопилось много росы, а может, вчерашних дождинок. Я сре́зал рыжик под самый корень и выпил всю эту холодную мягкую воду, как из золотого ковшика. И ещё два нашёл и выпил.

Грибов было много, но самый красивый всё-таки не попадался. А он мне нужен был больше всего на свете! Больше Зойкиного полбатона и рыжиковой воды! Только бы его найти!

Я бы им всем доказал, кто лучше ищет грибы… я бы им показал, как девчонку вместо меня брать в лес. Всё-таки я злился на себя, что не выдержал и пошёл за ребятами. Тут ко мне подскочил Борька:

— Помоги нести корзину за десять белых…

Я молчал.

— Ну, за пятнадцать…

Тогда я заорал:

— Не подкупишь! Не такой я человек!

Борька, чуть не выпустив из рук корзины, шарахнулся в сторону.

Я снова начал колдовать: «Плохой лес… никогда сюда не приду… Ух, какой плохой лес…»

— Ну, как дела? — Ко мне подошёл Мишка и заглянул в коробку. — Ничего. Но победит, конечно, Борька. А жаль… Пошли обратно. Поздно уже.

Широкая корзина Мишки была полным-полна всякой коры и сучков, а за плечами у него висел маленький пенёк с колючими отполированными корешками.

— Пошли, — сказал я, и мы двинулись в обратную сторону.

Зойка шла за нами следом, а Борька пыхтел над корзиной и нудил:

— Отдавайте мне премию. Домой же идём…

— Вот выйдем из леса, тогда и получишь, — сказал Мишка.

Меня подташнивало от голода. Я думал: «Скорей бы деревня, там щи стоят в печке… и хлеб тёплый… и съем-м! А потом молоко из погреба… и киселя с бубликом… и ещё щей налью…»

Мы шли долго-долго, но всё почему-то не выходили к широкой просеке. Тогда мы свернули круто вправо, прошли километра четыре, но тоже не вышли к ней и поняли, что заблудились.

Зойка всхлипнула, Мишка стал определять, где север и юг, а Борька сказал:

— Вот и хорошо. Отдохну и всю корзину донесу.

Он отошёл в сторону, за кусты. Я наблюдал за ним. Он отошёл как будто по одному делу, а сам вынул из-за пазухи кусище хлеба и луковицу и стал быстро глотать их большими кусками. Потом он вышел из-за кустов как ни в чём не бывало. Мне даже противно было смотреть на него, не то что спорить и ругать его. И вдруг меня осенило:

— Спички! — закричал я. — Спички есть?

Мишка порылся в карманах.

— На… я печку утром растопляла… — еле слышно сказала Зойка.

Я вырвал коробок у неё из рук:

— Грибы будем жарить. Дров давайте. Встали как… эти…

Костёр мы разложили под большой елью почти на краю оврага. Было темно в лесу, но не страшно.

— За меня не беспокоятся, — сказала Зойка, — мы уже третий раз до утра блуждаем.

Я нанизал на обструганную веточку шляпки боровиков, но держал их не над огнём, а над угольками уже сгоревшего хвороста.

Мишка и Зойка тоже жарили шляпки. Борька рассматривал Мишкины находки.

— Зачем тебе это барахло вместо грибов?

— Пригодится, — сказал Мишка. — Вон из той ветки боярки я сделаю фигурку «злюка».

Борька ехидно покосился в мою сторону.

— А из пенька со щупальцами выйдет скульптура «жадина». Понял? Из коры с веткой «альпинист» получится. Вот зачем.

Борька надулся. Зойка, стиснув руками коленки, смотрела на угольки. Мои грибы сморщились, стали совсем маленькими и немного подгорели. Я стаскивал их прямо с ветки зубами и ел, и это было очень вкусно.

И только я хотел ещё зажарить грибов, как пошёл дождь. Костёр зашипел, запарил и стал гаснуть. Мишка, Зойка и Борька перебрались под большую ель и прижались друг к дружке, а я сел за стволом с другой стороны.

— Давайте спать, чтобы не бояться, — сказала Зойка.

Она разгребла руками грибы в лукошке, достала с донышка полбатона и пододвинула лукошко поближе ко мне.

«Не дождёшься… ни за что не съем… не такой я человек…» — думал я, покраснев и сглотнув слюнки. Я ёрзал на своём месте и чуть не плакал, оттого что я такой злюка, а Зойка такая добрая со своим полбатоном, и мне надоело злиться на неё из-за «чижика», не всё же мне выигрывать…

Дождь всё лил и лил, но капли сквозь ветви не падали.

Я боролся с полбатоном изо всех сил, а потом дотянулся до него и стал есть. Я бы его съел незаметно для себя, если бы не посмотрел в этот момент на Зойку и не подумал, что еды ведь у нас больше нет, а Зойка проснётся голодная… Когда это мы ещё доберёмся до дому!