Макс Бременер - Присутствие духа

— Живу, но, к несчастью, ничего не могу, — без промедления отозвался Грачевский, выходя из-за стола навстречу посетителю.

— Решительно ничего не можете?.. — изумленно и опечаленно переспросил Леонид Витальевич, и на этот раз тон его был искренен: в самом деле, стоило ли ему в таком случае самому приходить к человеку, которому он не позволил переступить порог своего дома, пожимать его руку?

— Почти, — ответил Грачевский, тоном и улыбкой давая понять, что не надо его понимать слишком буквально: кое-какие малости ему еще по силам.

— Ну, это все-таки более обнадеживает, — проговорил Леонид Витальевич с деланным облегчением, как будто не сомневался, что бургомистр непременно ему поможет, если только в силах помочь.

— Вы мне скажите, Леонид: когда интеллигенты в России что-либо могли? — горько и в то же время жеманно произнёс Грачевский, называя Леонида Витальевича, как в студенческие их годы, и тоном своим воскрешая в его памяти нескончаемые домашние дискуссии той поры. — Я уж не говорю о последнем двадцатипятилетии нашей жизни. Но прежде? Разве Короленко мог что-нибудь? Или Лев Николаевич?..

Леонид Витальевич слушал молча, но словно бы разделял чувства Грачевского.

— А в какие крайности все тогда ударялись!.. — продолжал Грачевский.

«Ну, это совсем другое, — подумал Леонид Витальевич. — Какое же это имеет отношение к предыдущему?» Но он не сказал этого вслух, решив, что не надо раздражать бургомистра несогласием уже сейчас, раньше чем разговор дошел до цели, ради которой начат.

— Помните девушку — в Харькове, — такую тоненькую курсисточку? Не при женах будь сказано, она ведь нам обоим нравилась… Помните? — быстро, почти украдкой спросил Грачевский.

— Нам обоим? — переспросил Леонид Витальевич, как будто дело теперь принимало крайне серьезный и весьма озадачивающий оборот. — Какую же вы имеете в виду…

— Да знаете вы! Она еще постоянно бывала в доме старика Данилевского, знаменитого фольклориста, — его-то вы не забыли?

— Никоим образом, — поспешно вставил Леонид Витальевич.

— Старик любил с ней играть в «подкидного дурака», а у него не было случайных партнеров. Да!.. Это вы ведь о ней сказали: «Она так умна, что сам Данилевский с нею играет в «подкидного дурака»?..»

— Да-да, — подтвердил Леонид Витальевич, — кажется, я действительно сказал что-то в этом роде.

— Как же, как же! Старик, помню, смеялся — ваши шутки ему вообще были по душе.

Их прервал человек, принесший бургомистру бумагу на подпись. Грачевский стал читать ее, а человек стоял рядом, чуть наклонясь над столом, и Леонид Витальевич глядел на него сперва рассеянно, потом — припоминая.

Не этого ли самого мужчину ему кто-то показал на улице, прошептав: «Начальник полиции…»? Этого. Говорят, полиция и гестапо очень тесно между собой связаны… Да, наверно уж. А точно ли, что все смертные приговоры жителям города непременно дают Грачевскому на визу? Может ли быть?.. Не исключено.

— Я что… подпись где-то тут, вероятно, должен поставить? — спросил Грачевский пришедшего, показывая Леониду Витальевичу, что далеко еще не освоился в казенном месте и не обрел никакой канцелярской сноровки.

В ответ человек, бывший, скорее всего, начальником полиции, пальцем указал бургомистру, где именно тот должен расписаться. Тогда с нарочитой неловкостью Грачевский расчеркнулся…

— Так вот, эта умная девушка, нравившаяся нам обоим, — продолжал он, — прекрасно сказала однажды: «Мне омерзительны устроители дела Бейлиса, но почему я должна стыдиться того, что не испытываю потребности лобызать самого Бейлиса?!» И, представьте, старик сразу же: «Позвольте мне поцеловать уста, произнесшие сии слова!» А не при вас ли это было?

— Нет. Не при мне.

— Редчайший был старик! — говорил Грачевский, все глубже погружаясь в воспоминания. — Знаете, как кончил он: его хватил удар, когда его внучка вышла замуж за красного героя Гнедина!

— Разве? — спросил Леонид Витальевич, думая о том, как сам бургомистр упрощает ему переход к тому разговору, ради которого он явился в управу. — Помнится, там были другие обстоятельства… Нет? Вы не догадаетесь, что привело меня к вам! Я здесь за тем, чтоб хлопотать за его правнучку!.. К счастью, — продолжил он, не делая паузы, — мои хлопоты и ваше вмешательство облегчаются тем, что все предельно просто: правнучка Данилевского схвачена как еврейка!

— Ужасно, — проговорил Грачевский, и чувствовалось, что он и правда глубоко затронут услышанным. — Ребенок, в котором смешалась кровь Данилевского и Гнедина!..